Маргарита Симонова

Что скрывается от зрителя в лабиринтах сцены

На улице осень – это значит, что на краснодарских подмостках пришло время театральных вечеров. Сегодня концерт в музыкальной школе №** посвящен творчеству отечественного композитора С. С. Прокофьева. Но что же происходит по ту сторону праздника, неизвестной зрителю? Отправляемся в путешествие по сценическим переулкам.

Пробраться за сцену – полбеды. А не погрязнуть в ужасе происходящего – настоящая беда. Скорость передвижения артистов, руководителей, помощников, тележек с костюмами по маленьким коридорчикам может потягаться с загородным хайвеем. В суматохе кто-то уронил уже затоптанный вишневый платок, а кто-то пытается найти в хаосе потерянную брошь «в виде бабочки».

Мои наблюдения считаю подвигом: меня буквально расплющило по стене этих сценических переулков и бульваров. Однако подобная близость продолжалась недолго. Ведь когда-то принадлежавшее мне внимание похитила открытая дверь – за ней, надеюсь, скрыто мое спасение.

За черной перегородкой, успокаивающей пугающий гвалт театральных тропинок, притаился утопающий в белом свете огромный кабинет. Он прячется, как и я.  Его простор наводит ужас – кажется, что здесь можно потеряться.

«Итак, коллеги, сегодня мы открываем первый в этом учебном году театральный вечер. На кону балет Прокофьева «Ромео и Джульетта» – это колоссальная ответственность. Поэтому сейчас мы повторим все наисложнейшие фигуры. Становись!» – пробежал по стенам и стульям голос с явной педагогической закалкой. За спинкой сидения я  пытаюсь приглядеться к бейджику. Надпись незатейливая – Наталья Николаевна, художественный руководитель, постановщик. Что же, приятно познакомиться.

После команды наставника тысяча – мне показалось, что точно тысяча – балетных пачек выбежала на подиум. С ними в догонялки решили поиграть цифры: «Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре...». К репетиции танца присоединился и паркет – уж очень распрыгался.

Однако мне в тренировке участвовать не хотелось. Какой-то винегрет из балетных пачек, лент, пуантов и запаха детской присыпки через полчаса навел на меня скуку. Что же, отправляемся снова на опасную высокоскоростную магистраль!

Тихонько выползя из царства темной двери, я чуть не столкнулся с проезжающей мимо махиной. Бездушная машина везла маскарадные маски – картина ужасающая. Да и что они забыли на постановке Прокофьева? Все же отправимся за ней, ведь она здесь уж точно знает все ориентиры.

И снова дверь. Только уже не черная, а ярко-ярко зеленая, как в детстве обработанные мамой коленки после очередного падения во дворе. Однако за этой перегородкой просторного кабинета не сыщешь – свободные уголки маленькой комнатки заставлены ширмами, пенопластом и другими декорациями. А последнюю надежду на личное пространство нагло присваивает себе разыгрываемые гаммы на различных музыкальных инструментах.

Входить сюда не хочется, поэтому решаюсь на ужаснейшую хитрость и подглядываю в щелочку.

Увиденное поражает: фортепьяно готовы подраться друг с другом за спокойное расположение своего величия, сорок пять скрипок (все ли они сегодня поют?) пищат друг на друга, жалуясь на жизнь; другие струнные ведут себя скромнее – виолончели и контрабасы писку предпочитают гудение. А вот духовые в каморку не поместились – флейты и кларнеты отправились сразу в оркестровую яму. Откуда мне это известно? Нехитрая наука – подглядывание.

«Так-так, собираемся. Артисты, требую полной готовности! Инструменты, отправляйтесь прямиков в яму! Пятнадцатиминутная готовность!» – кричит ментор. В суматохе он меня не заметил – сегодня мне везет. Но кто же это? Валерий Дмитриевич – режиссер-постановщик. Приятно познакомиться, и спасибо за это информационному стенду.

Однако после слов руководителя меня снова впечатало в стену. Миллионы пачек, костюмов, помад и духов заполонили узенькие коридорчики. На хайвее пробка – что же, обычное дело для мегаполиса. Только «рассосалась» она быстрее, чем на городских магистралях.

«Господи, я так боюсь. Это мое первое выступление на такой большой сцене», – одни пуанты поддаются злодейству стресса. (А я нагло подслушиваю). И лишь усатый контрабас знает, как с ним бороться: «А ты представь себя на воздушном облаке, где тебя никто не видит. В розовых мечтах страх пережить легче».

Уровень стресса при входе на подмостки зашкаливает, как температура на термометре, если опустить его в горячий чай. Начинаю волноваться, будто собираюсь распевать арии на сцене. Так вот почему чувствуешь трепет, ожидая с удобного и мягкого сидения выхода артистов.

Подбираясь ближе к зрительскому залу, я не бегу занимать свое теплое место. Резко выключенный свет не только знаменует начало театрального волшебства, но и создает мне непредвиденные трудности. А ведь мое присутствие за сценой даже режиссер не заметил! Эх, была-не была. Ползу через лабиринты занавеса и снова подслушиваю чей-то разговор.

«Итак, берем друг друга за руки. Не волнуемся и не включаем мозги – они нас могут сбить! Работаем исключительно душой! Выдыхаем. За работу!» – все тот же педагогический голос Натальи Николаевны произносит напутствие.

А в глазах артистов уже нет места страху – наверное, лишь картины «Ромео и Джульетты» приходят на ум. Так, милые пачки решили повторить напоследок одну из них, да только не заметили – синяя лента выскочила и потерялась под ногами. Но уже не важно – балет начался. А я добегаю до своего места, как нашкодивший кот.

Удивительные люди артисты и музыканты. Столько эмоций переживают, чтобы подарить их зрителям, сидящих в удобных креслах. Надо бы через месяц пробраться за сцену снова, ведь поставят загадочный рок-мюзикл о суперзвезде...