Русскую литературу нельзя в полной мере понять и прочувствовать без опоры на Священное Писание. Понимая Библию, мы также понимаем Достоевского, Гоголя, Гончарова и других русских классиков.

На интуитивном уровне русский человек выделяет для себя духовный эталон и следует ему. Именно поэтому его духу близка классическая литература. Ведь, по сути, литература не только открывает для читателя нечто новое, она призвана наставлять и «вытаскивать» из него то, что хранится в сердце. Почему мы так любим Гоголя? Только ли потому, что он хорошо писал и обличал общество негодяев? Данный подход поверхностен. Дело в другом: будучи христианином, Николай Васильевич говорил о том, что волнует каждого русского человека. Не всем от Бога дан талант писать, и именно поэтому, видя на страницах гоголевских текстов свои чувства, мысли, люди любили и любят Гоголя. Отличие великого писателя от обычного в том, что «обычный» пишет о дне сегодняшнем, больше думая о форме, нежели о содержании, а великий писатель размышляет о будущем. Говоря о современности, он будто предсказывает, чем общество будет увлечено и чем будет «болеть».

Русских классиков можно назвать наставниками. Они воспитывают молодое поколение через свои книги, давая ответы на любые вопросы. Они учат не только любить Родину и Бога, но и обращаются к христианскому образу жизни, прививая христианские морали греховным людям.

Как никто другой ценность русской литературы понимает Игорь Петрович Золотусский. Литературный критик, писатель, журналист – всё это соединяется в одном сильном человеке.

Точно охарактеризовал критика Игорь Малышев: «Золотусский – один из тех рыцарей культуры, кто никогда не принимал компромиссов ни в жизни, ни в литературе»[1]. Это высказывание недалеко от правды: после репрессий отца в 1937 году и матери в 1941, нужно было оставаться стойким, воспитывать в себе характер.  Детский дом закалил будущего критика, научил не бояться никакой работы. Себя Игорь Петрович называет максималистом и патриотом.

Максимализм присущ критику не только в жизни, но и в литературе. Говоря о современной прозе, Золотусский отмечает: «Она мне не интересна. Я по-прежнему максималист и читаю только очень хорошую прозу»[2].

Однако, если максимализм полезен в критике, это не значит, что нужно быть категоричным в литературе. В интервью газете «Завтра» Игорь Петрович справедливо отмечает, что готов поддержать автора даже за одно хорошее слово: «Конечно, Гоголь был прав, когда говорил, что смирение — это знамя христианина…. Какой же ты критик, если поощряешь бездарность? Хотя мне дорого даже одно талантливое слово. Я готов поддержать его, и знаю, что приласкав писателя даже за малый успех, можно помочь ему…»[3].

Как признался сам критик, именно по русским классикам он отмеряет качество современной литературы. Не секрет, что один из его любимых писателей – Николай Васильевич Гоголь. Золотусского с Гоголем сближает не только любовь к русскому слову, но и воля, сила духа, любовь к жизни.  

Игорь Петрович  понимает, что без христианских идеалов произведение получается плоским, сухим, в нем нет ценностей, которые вкладываются в религиозные тексты.  В беседе с Леонидом Виноградовым он сказал: «…литературное произведение может стать великим лишь тогда, когда его осеняет евангельский свет»[4]. Как признавался сам критик, его путь к Богу был долгим: «У нас в семье никто никого не предал, а это дорогого стоит. Но о Боге разговоров не помню. Отец был атеист, мама тоже. Мой путь к Богу был долгим. Работа не могла меня приблизить к Нему. Но душа неосознанно искала». Эти поиски привели Игоря Петровича к книге о Гоголе.

Сам автор воспринимает свой труд не как научное изыскание, а как «историю души» Николая Васильевича. И это, пожалуй, самый верный подход. «История души» Гоголя неразрывно связана с Богом, с церковью. Как было сказано мною выше, нельзя отделить христианство и русскую литературу, а значит, нельзя говорить о Николае Васильевиче, при этом, не упоминая религию.  

В книге «Гоголь» Золотусский часто обращается к вере писателя. Так, 3 глава 5 части полностью посвящена диалогу Белинского и Гоголя, где речь идет не только о критике «Избранных мест из переписки с друзьями», но и о вере русского народа. Игорь Петрович верно расставляет акценты: «Отстаивая русскую церковь от тех, кто, по форме служа ей, на деле оскверняет ее, Гоголь считал, что и церковь, впрочем, нуждается в очищении, в приближении к тому идеалу, который соответствовал бы ее месту в жизни человека. Он напоминал Белинскому – и не только ему – об "истории церкви", факты из русской истории, когда лучшие люди церкви помогли объединиться. "Опомнитесь!.." – писал он Белинскому».

Религиозность Николая Васильевича Золотусский отмечает в мелочах. В 1 главе части 6 он упоминает, что Гоголь просил родных и друзей молиться за него в путешествиях (особенно в море), о «даровании тишины и покоя».

В 3 главе 6 части обозначается позиция Гоголя касаемо литературы: ««Человек со временем будет тем, чем смолоду был». В одной из записей, относящихся ко времени, о каком идет речь, у него сказано: «У исповеди собрать все сословия, все, как равные между собою. Все дело имеют с Богом... Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии...»».

Примечательно, что Игорь Петрович первым среди советских авторов дал положительную оценку «Выбранным местам…»: « Столь же глубоко сочувствовал идеям Гоголя и Жуковский. Он лишь огорчался, что Гоголь "поспешил", не совладал с "формою" и "формою" книги ввел многих в раздражение. В этом отношении Жуковский был прав. Но книга Гоголя не была бы русской книгой, если б она была согласно состроена и выстроена. Не все еще выстроилось в душе автора, и не мог он привести в соответствие и гармонию раздиравшие его чувства – так и выдал, как может выдать только русский писатель, который весь на миру, который живет и пишет для мира, а иначе не мыслит своего существования».  

Без этих дополнений было бы невозможно в полной мере раскрыть Гоголя, понять его поступки. Поэтому книгу «Гоголь» Игоря Золотусского по праву можно назвать одной из его лучших работ. Он не только подробно передал жизненный и творческий путь Николая Васильевича, но и раскрыл душу писателя, открыл его духовную сущность.

Рассмотрим другие работы Золотусского, посвященные Николаю Васильевичу Гоголю.

Во многих текстах Игорь Петрович обращается к «смеху Гоголя», рассматривая все его формы и размышляя над предметом смеха писателя. Определяет он его так: «Смех Гоголя ставит все с ног на голову, он из ничтожного лепит крупное, и оно — ввиду своей увеличенной мелкости — кажется еще более смешным»[5].

Текст «Мастерская шутка» не стал исключением. В нем критик анализирует повесть Николая Васильевича «Коляска», которую определил как вершину юмора писателя. Выделяется это произведение потому, что в нём нет «события», не происходит ничего, что бы перевернуло историю с ног на голову. Это обычная история без сатиры и упреков, и именно в этом заключается её особенность. Здесь мы видим «беспечного» Гоголя, звонкий смех его обращен не к генералу, и даже не к Чертокуцкому, хотя произведение не лишено пародии на военных.  Золотусский определил этот смех как доброе и полное чувство, которое заполняет собой все пространство: ««Коляска», быть может, единственное сочинение Гоголя, где смех не выпадает в горечь, где нет осадка смеха. Смех тут шалит, играет, как играет в аллеях парка Чертокуцких легкий ветерок, навевая прохладу и свежесть».

В целом Игорь Петрович характеризует смех в этой повести как нечто воздушное и невесомое, что парит от предмета к предмету, придавая событиям разный окрас.

Ещё одна важная особенность произведений Гоголя по Золотусскому – одушевление неодушевленного и наделение предметов и животных человеческими именами. В «Коляске» этот прием мы видим на примере самой коляски и лошади Аграфены Ивановны. О венской Чертокуцкий говорит так: «…легка как перышко; а когда вы сядете в нее, то просто как бы, с позволения вашего превосходительства, нянька вас в люльке качала!».

И все эти тонкости значительны, именно из них состоит смех Гоголя. Без Аграфены Ивановны, репейника в усах Чертокуцкого, летнего полдня и «хорошенькой жены» не было бы того легкого и доброго смеха.

В «Коляске» мягкий смех Гоголя - это любовь к жизни, любовь к провинциальным нравам и быту. Золотусский заключает: «Повесть без сюжета, без смысла обретает смысл в самом художестве, в волшебстве искусства, в веселящемся «до упаду» взгляде на жизнь». 

«Рафаэль пошлостей» — ещё один текст, посвященный творчеству Николая Васильевича Гоголя. Он уникален не только благодаря подробному разбору образов гоголевских персонажей. В этой статье рассматривается и творческие поиски писателя через призму его псевдонимов, и тема прозы Гоголя.  Смену псевдонимов Золотусский называет «эволюцией». Сказано это не для «красного словца», развитие действительно присутствует: от романтики Гоголь двигается в сторону неромантического, ироничного, как бы предвещая реакцию общества. От себя хотелось бы добавить, что в этой «эволюции» виден переход Гоголя к реализму: романтичный Алов сменяется Глечиком и Яновым.  И в смене имен мы видим путь к читателю: «…муки самолюбия, страх быть непонятым».

Золотусский делает акцент на резком переходе Гоголя от сказки к реализму. Зачатки этого перехода появились ещё в «Учителе», но уверенные шаги были сделаны позже. «Страшный кабан» пестрит описаниями «осадка человечества»: здесь и вцепившиеся друг в друга кумушки, которых пытаются разнять мужики, и флегматичные политики, размышляющие о положении Ивана Осиповича.

От общих описаний масс Золотусский переходит к размышлениям о душе человека. На примере Шпоньки критик показывает, что не просто так Гоголем был выбран «осадок человечества», в этом осадке непременно должно было произойти восстание души, некий взрыв: «…Это восстание мечты из недр души человека и определяло взрыв, который должен был произойти со Шпонькой и с другими героями Гоголя».  

Реальность переплетается с вымыслом: воображение героев уносит их от реальности, в своих мечтах они короли, вершители судеб. И именно это губит их – одни сходят с ума, а другие гибнут. Читатель видит процесс перехода от мечты к безумию и от вымысла к реальности. Исходя из этого, Игорь Петрович заключает, что противостояние мечты и реальности – одна из основных тем творчества Гоголя.

После рассуждений о реальности, вымыслах, любви и прощении Золотусский вновь возвращается к «смеху Гоголя». Исходя из своих размышлений критик утверждает, что смех писателя созидателен, ведь Николай Васильевич всегда «ищет в низком высокое, монтирует низкое с высоким, в контрасте их соседства обнаруживая как смешное стороны высокого, так и высокие стороны низкого». И смех его, обращенный на сумасшедшего или двух разругавшихся друзей - смех сострадательный. И это ещё одна основная тема в творчестве Гоголя – человеколюбие. Порой смех граничит со слезами, но всё выливается в одно, в любовь к людям.

Хочется обратиться к тексту Игоря Петровича «Прощай, 20 век». В нем критик призывает читателей принять и даже «простить» 20 век за все культурные падения. В целом, понять литературоведа можно: 20 век подарил нам таких гениев как Шолохов, Платонов, Казаков, Распутин, Астафьев (здесь мы говорим о раннем Астафьеве). Не соглашусь я лишь с мыслями Золотусского касаемо Блока. Игорь Петрович утверждает следующее: «… И поэтому ему ничего не оставалось, как в поэме «Двенадцать» поставить впереди солдат, рушащих всё на своем пути, Иисуса Христа». Действительно ли «ничего не оставалось»? Идеи, которые диктует Блок в поэме «Двенадцать» появились у него ещё  в 1908 году. Поэтому разрушение страны и «убийство» Христа для Блока не необходимость, а некая данность, то, что он давно хотел выразить.

Но, помимо воспоминаний о 20 веке, есть в тексте Золотусского и пугающая современность. Конечно же, на фоне русской литературы 19 и 20 веков современные постмодернисты выглядят не только смешно, но и немощно. «Безъязыкая», сухая литература, которая не обличает и насмехается, а во всех красках показывает уродство души человеческой, в первую очередь – уродство автора. Игорь Петрович отмечает, что современные писатели лишены самокритики, они, в большинстве своем, эгоисты, от свободы слова у них «слеп глаз». В одном из интервью Игорь Золотусский давал определение настоящей свободе слова: «…Знаете, как Христос понимал свободу слова? Как самоограничение. Говоря простыми словами, даже если очень хочется сделать дурное, не делай»[6]. Сейчас, к сожалению, самоограничение сторонниками свободы не признается, напротив, если ты свободен – имеешь право на любые дурные поступки.

И жалеет критик этих писателей, называет «детьми». Переживания за судьбу русской литературы пронизывают весть текст, ведь нет в современных произведениях русской природы, чистой, христианской любви и Родины. Будто писали не о России.

Без идеалов и моралей, о которых говорилось в начале, нельзя написать достойного произведения, и именно в этом заключается проблема большинства современных авторов – они болеют эгоизмом и атеизмом.

Конечно же, подобные «мыслители» не смогут уничтожить русскую культуру и разложить народ, им будут поклоняться такие же заблудшие и бездуховные люди. Заканчивает свою статью Золотусский на позитивной ноте, уверенный в том, что возродят культуру новые таланты: «Россия большая, таланты в ней есть, и они придут – в театры, в литературу, в науку».

Хочу заключить, что Игорь Петрович Золотусский – уникальный человек и талантливый критик. Только душа ищущая и чувственная может понять переживания и стремления Гоголя. И Золотусский понимает. С мастерством он пишет о любимом авторе, со вниманием относится к мелочам и анализирует каждое предложение, в надежде добраться до истины. В его статьях видна неподдельная любовь к русской жизни и литературе и эту любовь он старается привить читателям.

Несмотря на свой максимализм и откровенность, Золотусский признает молодые таланты, любит и старое, и новое поколение мыслителей, прощает их ошибки и поощряет достижения.  

Его философия, как и у Гоголя, строится на человеколюбии. Есть и у Золотусского этот снисходительный смех, который мы видим в произведениях Николая Васильевича.

   Список использованных источников:

1. Малышев И. Рыцарь литературы // газета «Завтра», 2020 г., - URL: https://zavtra.ru/blogs/ritcar_literaturi

2.  К 90-летию Игоря Золотусского. Свобода - это власть над собой // Русская стратегия, 2020 г., - URL: http://rys-strategia.ru/news/2020-11-27-10927

3.  Бондаренко И. России нужны великие люди. Интервью с Золотусским И.П // Завтра, 2005 г, - URL: https://zavtra.ru/blogs/2005-10-1972 

4. "Искусство отдалилось от божественного идеала",  Интервью с литературным критиком и биографом Гоголя Игорем Золотусским // Православие, 2002 г., - URL:  https://pravoslavie.ru/4536.html

5. Золотусский И.П. Смех Гоголя. Поэзия прозы // Советский писатель, 1987 г., - URL: https://imwerden.de/pdf/zolotussky_poezia_prozy_statji_o_gogole_1987.pdf 

6. Классик российской словесности И. Золотусский: «Настоящей современной литературы не существует» // Минск-новости, 2015 г., - URL: https://minsknews.by/klassik-rossiyskoy-slovesnosti-i-zolotusskiy-nastoyashhey-sovremennoy-literaturyi-ne-sushhestvuet/

7. Золотусский И. П. Гоголь // Молодая гвардия, 1979 г., - URL: http://az.lib.ru/g/gogolx_n_w/text_0230.shtml

8. Золотусский И.П. Рафаэль пошлостей. Поэзия прозы // Советский писатель, 1987 г., - URL: https://imwerden.de/pdf/zolotussky_poezia_prozy_statji_o_gogole_1987.pdf 

9. Золотусский И.П. Мастерская шутка. Поэзия прозы // Советский писатель, 1987 г., - URL: https://imwerden.de/pdf/zolotussky_poezia_prozy_statji_o_gogole_1987.pdf 

10. Золотусский И.П. Прощай, ХХ век // Наш современник №12, 2015 г., - URL: http://nash-sovremennik.ru/archive/2015/n12/1512-30.pdf