Проза

10.06.2024

Мёртвая петля Ткачёва

Виктор Озерский

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

6. ЦУГЦВАНГ

Мальчик разбередил ему мозги.

– Где та грань, которая отделяет хитреца от приспособленца, и почему искренность зачастую бывает губительной? – размышлял старик вечером того дня, когда получил из типографии книги.– Ради чего я здесь остался? Что и кому хочу доказать?..  Девять печатных листов – четырнадцать лет жизни. Зачем всё это?..  И Дину не видел вечность… Сколько, скольк-ко?.. – Вячеслав Матвеевич прищурил глаза, высчитывая годы.– Почти семнадцать… Тридцатого октября сорок четвёртого она затеяла  убираться в квартире… я надел плащ; ничего не сказав ей, отправился в комендатуру и не вернулся…  Бедная Дина…  Что она пережила?.. Теперь всю жизнь сокрушается, винит себя: ты ушёл, а я как раз полы подметала…

Начинало смеркаться. На смену утреннему настроению праздника наплывала апатия.

– Вы, дедушка, писатель? – вспомнился недоверчиво-робкий голос Владика, и над густыми бровями Ткачева зашевелились глубокие борозды. – Жизнь прищемит – не на такое, мальчик, сподобишься!..  Да-а, сперва он выглядел потерянным, словно боялся, что раскрою его секреты. Потом, молодец, разговорился. Правда, всё равно что-то утаил… Ну, да ладно – значит не пришло время…

На улице зажгли фонари. Ломило суставы. Старик поднялся, чтобы их размять, и подошёл к окну. Через открытую форточку доносился пьяный гвалт и смех. Это Глашу пришли проведать общепитовские подружки, и она накрыла стол под тютиной.

– Счастливые… Поработали. Накормили людей. После работы выпили, закусили, повеселились…  Что им ещё надо?..

Загромыхал трамвай. Стук колёс слышно было издалека. Видно, дождь собирался. Неожиданно все посторонние шумы заглушила бойкая казачья песня:

                    Распрягайте, хлопцы, коней,

                     Та й лягайте спочивать…

– Фу, ты! По домам давно пора, а они раздухарились, – сердито проворчал Вячеслав Матвеевич. – Теперь во двор не выйти...

Многоголосие под тютиной усилилось с припевом. Пели красиво. Задорно и разухабисто неслось оттуда:

                      Маруся, раз, два, три, калина,

                      Чернявая дивчина в саду ягоды рвала…

– Девки боевые, кровь с молоком! – неожиданно подтаял старик, и глаза его по-молодецки блеснули. – Выйду – прицепятся, не отстанут, пока не замордуют допьяна. С такой ордой не повоюешь, – он грустно усмехнулся и вернулся на кровать. – Буйные! Отпрыски ещё тех красноармейцев, что нас тогда в море сбросили… Кстати, интересно: отпрыск, по Брокгаузу, – “поросль”, а происходит от корня “прыщ”... Но прыщами, скорее всего, оказались мы на теле России...

И хотя в показаниях следователю, а позже в многочисленных обращениях в различные инстанции генерал Ткачёв писал, что Гражданская война для него закончилась в ноябре двадцатого, когда с остатками Белой армии эвакуировался из Севастополя, он, мягко говоря, лукавил. Да ему и не поверили. Пришлось расплатиться десятью годами «сибирской академии».

Внук приходского священника (по матери) и сын казачьего атамана, получившего в награду за смелость и отвагу в войне с турками тридцать десятин земли и потомственное дворянство, авиадарм Ткачёв революцию не принял. Осенью семнадцатого, покидая Ставку Верховного Главнокомандующего, он отправил из Могилёва телеграмму Авиасовету в Петроград: «Разрушать своими руками то, в создании чего я с таким трудом и риском участвовал – не могу. В настоящий момент сохранить, что мы имеем, сможет не единоличная власть, а коллективная, поэтому прошу взять эту задачу на себя. Я уезжаю туда, где формируются здоровые силы, которые должны спасти Россию».

Девятнадцатого ноября по приказу Главкомверха Н. Н. Духонина был освобожден из тюрьмы в Быхове и отбыл на Дон генерал Корнилов, арестованный после неудавшегося августовского похода на Петроград. В тот же день могилёвский гарнизон поднял восстание и арестовал самого Духонина за отказ выполнять требование Ленина по мирным переговорам с Германией.

Совнарком назначил Верховным главнокомандующим прапорщика Крыленко, который прибыл в Могилёв ранним утром двадцатого ноября. А накануне вечером, предупреждённый своими людьми, Ткачёв сумел на автомобиле, несмотря на заслоны, скрыться из ставки и добраться до железнодорожной станции, откуда за час до прибытия из Петрограда эшелона с матросами, охранявшими Крыленко, отошел на Юг состав с Первым революционным ударным полком, не поддержавшим решение Совнаркома.

Русско-германский фронт начал разваливаться с лета семнадцатого года. В тыл потянулись вереницы дезертиров с оружием и без. В окопах солдаты, отравленные революционной демагогией, начали братания с немцами, зачастую не выполняли команды, а то и попросту убивали ненавистных им офицеров. Доходило  до абсурда: приказы о наступлениях часами обсуждались солдатскими советами и ставились на голосование  уже после того, как терялась их необходимость. В результате, имея превосходство в силах перед германской, русская армия отступала в беспорядке.

Катастрофическое положение на фронте потребовало смены командующего. Выбор Временного правительства пал на генерала Корнилова, сумевшего жёсткими мерами, вплоть до расстрелов дезертиров, навести порядок. Главной опорой служили сформированные им ударные отряды.

Ткачёв ехал в одном купе с подполковником Манакиным, рослым, бритоголовым офицером, который, по слухам, одним своим внушительным видом усмирял паникёров. Прежде они общались шапочно, поэтому для начала стали вспоминать общих знакомых. Оказалось, Манакин окончил Михайловское артиллерийское училище на год позже Петра Нестерова.

Денщик принёс на подносе чай с сушками. Отправленный с запасного пути жёлто-зелёный вагон-микст ещё не успел прогреться, и над кипятком клубился лёгкий парок.

– Вы знаете, Вячеслав Матвеевич, он всегда удивлял своей неординарностью. Но тот фортель, который выкинул при распределении, привёл всех юнкеров в изумление. Кто из нас тогда не мечтал служить в конной артиллерии? Да ещё в столице. Нестеров получил аттестат с отличием и пользовался по жребию правом первой степени при выборе имеющихся вакансий. И вдруг принял решение служить у чёрта на куличках – в Девятой Восточно-Сибирской артиллерийской бригаде во Владивостоке, – помешивая ложечкой в стакане, проговорил Манакин.

– Ларчик просто открывается, Виктор Константинович, – улыбнулся в ответ Ткачёв (в его кулаке хрустнул бублик, словно скрипнули заржавевшие после многолетнего бездействия петельки на крышке того самого ларчика). –  Пётр отправился на край земли из-за любви к Наденьке Галицкой. И важно отметить – никогда не пожалел о своём выборе.

– Что она там делала? Жила?

– Нет. Они поехали вместе. По уставу, не мне вам рассказывать, –  бублик захрустел у Ткачёва на зубах, после чего он сделал несколько глотков и продолжил, – … офицеру на территории Европейской России вступать в брак нельзя без реверса для обеспечения семьи на случай смерти кормильца. Пять тысяч при скромном жаловании подпоручика были для него неподъёмными, а служба на Дальнем Востоке освобождала от залога и в придачу позволяла жениться не на дворянке.

Под стук колёс, мерно покачиваясь на стыках, мужчины вспомнили и о подвиге Нестерова, его героической гибели.

–.Да-а, характер у Петра был крепкий, – Манакин поднялся, звякнув орденами; снял накинутую на плечи шинель; для устойчивости опёрся локтем в опущенную спинку верхнего диванчика и, задумчиво глядя на пробегавшее мимо мелколесье, произнёс, – Будь у нас побольше таких офицеров, не случилось бы кошмара, который мы сейчас переживаем… Бедная Россия… Куда она катится?..

– Не согласен с вами, Виктор Константинович! Русскому офицеру в смелости не откажешь. Храбрости ему не занимать! Вон и у вас иконостас на груди – не за шарканье на балах. Наслышан! Наслышан, как вы поднимали солдат в атаку. Не случайно ж возглавили Первый ударный!

– Будет вам, – вяло возразил Манакин.– Давайте лучше выпьем!

Он раздвинул купейную дверь и громко скомандовал: «Трофим! Водки!»…

…Позже, читая «эмигрантскую» версию «Хождения по мукам» в том эпизоде, где Вадим Рощин хотел предложить военному министру план формирования новой армии и для начала выставить заграждения из верных частей, Ткачёву почему-то вспомнилось это купе, хрустящие сушки, горячий чай, бутылка «Смирновской» и сумрачный взгляд собеседника.

В мае семнадцатого, на съезде Юго-Западного фронта, подполковник Манакин высказался о создании ударных отрядов и уже через месяц был назначен командиром полка. Он беспощадно обрушивался на тех, кто трусостью и малодушием губил Россию. «В солдате можно преодолеть страх смерти, – говорил его словами в романе Вадим Рощин. – Я сам одним стеком останавливал полуроту и возвращал в бой»…

В начале ноября, по приказу Духонина, Первый ударный прибыл для охраны ставки в Могилёв. Но, узнав о приближении эшелона с матросами, сопровождавшими Крыленко, генерал, чтобы избежать кровопролития, срочно отправил полк Манакина на Кавказский фронт, а сам через несколько часов, явившись на переговоры, был подло убит одним из матросов штыком в спину и сброшен под колёса штабного вагона…

…Паровоз на подъёме поднатужился, запыхтел, обволакивая состав дымом, а, выбравшись на ровную поверхность, бодренько чух-чухал, не отвлекая офицеров от беседы. Чайные ложечки мерно позвякивали в такт считавшим стыки колёсам.

– Давайте выпьем, чтобы наша поездка получилась удачной, – предложил, чокаясь, Ткачёв.

– Не знаю, не знаю, – скептически произнёс Манакин, но тут же залпом опорожнил полстакана и, занюхав бубликом, договорил. – Настроение ни к чёрту. Живём в состоянии перманентной катастрофы. Кажется, вот – достигли дна. Ан нет – конца не видно.

В ответ Ткачёв продекламировал:

                 Что день, то брат на брата

                 В орду несёт извет,

                 Земля, кажись, богата

                 Порядка ж вовсе нет.

– При Александре-III порядок был. В Европе без его разрешения чихнуть не смели, – резко возразил подполковник.

– Ну, вот, Виктор Константинович, вы сами назвали причину катастрофы. Кто пришёл на смену Александру? Жалкий бесталанный Николай, который превратил могучее государство в разваливающуюся колымагу. А фигляр-краснобай Керенский добил её. Ему что – Россия нужна? Он ради красного словца мать родную продаст.

– Сам попросил Корнилова порядок навести. Потом испугался, что может лишиться власти, сам его и предал, – согласился, заиграв желваками, Манакин. – Если бы Лавр Георгиевич принял решение направить «ударников» в помощь генералу Крымову, то тридцать первого августа наши чёрно-красные знамёна развевались бы над петроградским Советом и большевистским штабом, реализовав шанс спасти армию и страну… Видите, как бывает… А Керенский по делам мелких интрижек оказался великий мастер…

– И где ж он сейчас, ваш великий мастер?

– Говорят, чтоб не убили, в женском платье из Зимнего сбежал. Позорище! – лицо подполковника сменилось презрительной усмешкой, а беглый взгляд проводил мокрые крыши промелькнувшей мимо деревушки, память о которой стёрлась бы мгновенно, если бы не кинувшаяся с лаем к насыпи огромная рыжая дворняга.

– Везёт собакам, – сказал Ткачёв. Полаяла – на кусок заработала. Иной раз хозяин и сахарную косточку за верную службу бросит. А что нынче делать нам? Года не прошло – два хозяина сменилось.

– Собаки и бездомные бывают. Чтобы выжить в стаи собираются. Главное, вожака хорошего найти. Поэтому я на Дон и еду, к Корнилову.

– А я на Кубань. Осмотрюсь немного. Да и жену давно не видел.

Так за разговорами офицеры коротали время. Позади остались Гомель, Курск. На следующий день, ближе к вечеру, миновали Белгород. Через стекло ещё пробивались холодные лучи осеннего солнца. Вдруг – истошный гудок паровоза и резкое торможение. Следом – взрыв. Один. Другой. Третий. Откуда-то застрочили пулемёты. Люди в панике через двери и окна стали выскакивать из вагонов и рассеиваться в поле.

Оказывается, навстречу ударникам из Харькова выдвинулся красногвардейский бронепоезд. Первый же его снаряд угодил в паровоз. Под непрекращающейся канонадой Ткачёв с пятью офицерами скатили с платформы автомобиль, на котором смогли добраться до ближайшей станции, но там были схвачены красногвардейцами и переправлены в харьковскую тюрьму.

…Дину он увидел только через пять месяцев, в апреле восемнадцатого. С помощью казаков станицы Келермесской, где жили его родители, она помогла ему освободиться  из  очередного заточения в Майкопе. В то время власть там была в руках красных. Местные большевики бывшего царского полковника  ничем не притесняли, а земляки даже гордились, что их станичник стал одним из лучших авиаторов России. Впервые за много лет он зажил мирной жизнью селянина. За семейными заботами, за работой в саду и в поле не хотелось и думать об участии в братоубийственной войне. Однако в августе, недели через две после того, как поход Добровольческой армии завершился захватом власти на Кубани, атаман Филимонов прислал из Екатеринодара за Ткачёвым пароконную тачанку и при встрече заявил, что полковник мобилизован и обязан возглавить Кубанский авиационный дивизион.

Примечания.

1. Цугцванг (шахм.) – положение, когда каждый новый ход ведёт к невыгодным последствиям.

2. Авиадарм – командующий авиацией при штабе Верховного главнокомандующего.

3. Авиасовет – Всероссийский совет Воздушного флота в составе 29 человек, избранных Первым авиационным съездом в августе 1917 года, являлся исполнительным органом по координации авиационных частей и учреждений.

4. Духонин Н.Н.(1876-1917) – генерал-лейтенант, последний Главнокомандующий (Главкомверх) русской армии при Временном правительстве.

5. Корнилов Л. Г.(1870-1918) – генерал от инфантерии; Верховный главнокомандующий русской армии (1917); в Гражданскую войну – один из руководителей Белого движения на Юге России; погиб при штурме Екатеринодара.

6. Крыленко Н.В.(1885-1938) – советский государственный деятель; член ВКП(б) с 1904 года; в 1916 году был мобилизован  прапорщиком в действующую армию; в 1917-18 годах – Верховный главнокомандующий; с 1918 года – в Верховном рев. трибунале при ВЦИК; с 1928 года прокурор РСФСР; с 1931 – нарком юстиции РСФСР; с 1937 – нарком юстиции СССР. Необоснованно репрессирован; реабилитирован посмертно.

7. Манакин В.К.(1887-1964) – инициатор создания ударных отрядов в Первую мировую войну(1917); командир Первого ударного революционного полка Юго-Западного фронта(1917); активный участник Белого движения на Юге России(1918-1920), полковник(1918).Умер в эмиграции; похоронен в Вашингтоне.

8. «Что день, то брат на брата…» – строки из стихотворения А.К. Толстого «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева».

9. Манакин В.К. послужил прототипом В. Рощина в «Хождении по мукам» А. Толстого. В эмигрантской версии первого тома трилогии  Рощин и Телегин оказываются в рядах белогвардейцев, а потом в эмиграции.

10. Ударные части Русской армии (полки, батальоны) – воинские формирования, созданные во время Первой мировой войны для прорывов обороны противника. После Февральской революции (1917) создавались из добровольцев, «верных долгу», готовых личным примером побудить основную массу продолжать войну, которые также использовались для усмирения мятежей и как заградительные отряды.

11. Добровольческая армия – официальное наименование оперативно-стратегического объединения Белой армии на Юге России ( с ноября 1917г. по март 1920г.).

12. Филимонов А.П.(1870-1948) – войсковой атаман Кубанского казачьего войска (1917-1920); после Гражданской войны эмигрировал в Югославию.

10.06.2024