Виктор Озерский

2. ПРОДЕЛКИ ВЛАДИКА

На следующее утро никакие галоши не понадобились. Тротуары просохли. Владик отправился на занятия в старых ботинках. Бабушка натёрла их чёрной ваксой, и они сияли на солнце, как новенькие.

Когда начался урок, Надежда Ивановна поинтересовалась, почему его не было в школе, и Владик затянул свою волынку:

– Я н-но-оги промочил…

– Родители знают?

Тут подскочила из-за своей парты сидевшая впереди него Ленка и бойко отрапортовала:

– Надежда Ивановна! Я после школы ходила к нему домой! Он живёт сейчас с бабушкой! Родители уехали отдыхать…

Ленка была командиром октябрятской звёздочки. В классе, на стене, висел стенд под названием “Экран соревнования” с шестью стрелками, направленными к центральному кругу, в котором красовался пионерский значок. Над каждой стрелкой рисовались звёздочки (как у лётчиков во время войны за сбитые самолёты); только были они двух цветов: жёлтые и красные. Красные – октябрята получали за пятёрки и хорошие дела, а жёлтые – за двойки и, естественно, за плохие дела. При итоговом подсчёте одна жёлтая поглощала две красных. В награду за успехи победителям соревнования в День рождения Ленина обещали первым повязать пионерские галстуки на школьной линейке.

Ленка считалась выскочкой. С одной стороны, её можно понять: она, как командир, больше всех переживала за каждую полученную звёздочку. Но ещё она много ябедничала, не то, что Мишка. Он был санитаром; перед уроками проверял состояние учебников и руки октябрят. И ни разу не выдал Владика, когда у того скапливалась грязь под ногтями.

Услышав Ленкин отчёт, Надежда Ивановна не стала задавать дополнительных вопросов. У неё было хорошее настроение. За окном расцвела алыча. Проникавший через открытую форточку аромат приятно будоражил чувства молодой учительницы. Она готовилась вот-вот выйти замуж, и это спасало многих проказников от наказаний. Даже звёздочки на стенде в последние дни были только красные. Но не подозревавшие о предстоящей свадьбе октябрята ничему не удивлялись, потому что мартовские запахи цветущей алычи и абрикосов в Краснодаре пьянили не только влюблённых.

На перемене девчонки окружили стол, за которым сидела Надежда Ивановна, и начали наперебой щебетать о своём, о женском, а пацаны гурьбой высыпали во двор, на спортплощадку, поиграть в чемпиона. Они по двое взбирались на врытый в землю бум, откуда руками сталкивали друг дружку.

Владик играть не стал и не дал Мишке. Он заговорщически оттащил друга за рукав в сторону от толпы и вкратце рассказал про вчерашнее приключение. Когда Владик сообщил адрес шпиона, Мишка оживился и ответил:

–Я знаю этого деда! Он недалеко от нас живёт! Папка говорил, его недавно из больницы выписали! Врачи думали – не вычухается! Крупозное воспаление лёгких!

– Да тише ты! Орёшь как резаный! – пришикнул на друга Владик, пугливо озираясь.

– А ещё баб Нюра сказала, – не унимался Мишка и громким шёпотом выдал очередную новость.– Дед не наш – пришлый. Десять лет отсидел как враг народа, и ничего с ним не сталось. Старик он крепкий, жилистый.

– Вот видишь! Я ж тебе говорю: тут что-то скрывается. Надо за ним последить.

Сразу после школы друзья отправились на разведку. Медленно, туда и обратно, прошли возле интересовавшего их дома, пытаясь вглядеться сквозь уныло торчавшие окна полуподвального этажа. Нужная им квартира, как утверждал Владик, была угловой, но приспособленная вместо занавески простынь скрывала её убранство. На воротах зияла прорезь, в которую почтальонка вбрасывала письма и газеты в прибитый с внутренней стороны ящик. Владик засунул туда руку, но пролезла только кисть; пальцы упёрлись в заднюю стенку, а до дна дотянуться не получилось.

Через полуоткрытую калитку в глубине двора, как на краешке ладони, предстала главная достопримечательность – деревянный туалет под шифером, и поблизости с ним несколько прилепившихся один к другому сарайчиков, наскоро сбитых из таких же некрашеных досок, но крытых рубероидом.

Вдруг Мишка оживился и, подтолкнув Владика в плечо, радостно воскликнул:

– Смотри! Вон крыша нашего дома! Оттуда хорошо весь этот двор видно.

– Молодец! Здорово придумал,– похвалил его Владик.– Давай переоденемся и айда на крышу! Я папкин бинокль притащу.

Бинокль взять не получилось. Бабушка Вера сразу бы заподозрила что-то неладное. Она и так попыталась задержать его самого, пока не сварится борщ, и Владику пришлось пуститься на хитрость, заявив, что их класс идёт собирать макулатуру. Вместо обеда он натёр чесноком корочку, обильно намочил её постным маслом, посыпал солью и, на ходу откусывая хлеб, выбежал из дома.

С чердака нужный дом хорошо просматривался без бинокля. Вскоре мальчишки увидели старика. Несмотря на тёплую погоду, он, будто не снимая после вчерашнего своей телогрейки и кирзовых сапог, гордо прошествовал в туалет. На обратном пути к дому вытащил из почтового ящика два письма.

– Вот бы прочитать, что там написано,– мечтательно произнёс Владик и тут же предложил.– Знаешь, Мишка, нам нужно вести журнал наблюдений, чтобы не упустить ничего важного.

Его мысли начинали фонтанировать, живительные брызги которых уже воодушевили Мишку, и Владик с гордостью представлял, что скоро, когда проявятся первые результаты, это взбудоражит и Ленку. Тогда она посмотрит на него другими глазами. Совсем не так, как возле пункта вторсырья.

После двадцать третьего февраля в школе объявили месячник по сбору макулатуры, и Надежда Ивановна решила организовать его как военную операцию. Подготовила для своих октябрят шесть пакетов с боевыми заданиями, по мере выполнения которых через каждые десять дней в вывешенной на стене листовке, с названием «Кто победит?», записывались контрольные цифры. В своей звёздочке Владик был цветоводом и ответственным за сбор макулатуры. По итогам первой декады они заняли шестое место, и Ленка обозвала его бездельником за плохую организацию работы.

Пока Мишка бегал за тетрадкой и карандашом, чтобы не томить себя скукой, Владик начал вспоминать, как решил доказать Ленке, что она ошибается, и в тот же день назначил сбор звёздочки на после уроков.

…Сначала обошли прилегавшие к школе улицы. Стучались и названивали во все подряд двери. Бесполезно. Или хозяева отсутствовали, или, как сообщила одна старушка: «Вы уже пятые, кто к нам приходит». Неожиданно Тося, главный книголюб звёздочки, сказала: «У меня тут мама недалеко на складе работает. Может, у неё что-нибудь попросить?».

Щупленькая скромница в очках тогда хоть на немного выручила со своим предложением. Тосина мама на два мешка очистила свой склад от упаковочной бумаги и картона.

По дороге к заготпункту, когда они проходили мимо какой-то стройки, Мишка начал размахивать своим мешком, пытаясь шлёпнуть им кого-либо, и весело приговаривал: «Воздух несём! Воздух несём!». Владик изловчился, схватил его мешок и потащил на себя. Мишка не удержал равновесия – повалился наземь, по пути сбив с ног и самого Владика. С криком: «Ура!» – сверху на них набросился Толик, который отвечал в звёздочке за спортивную работу, поэтому не мог оставить без внимания ни одну потасовку.

Немного побарахтавшись в весёлой свалке, мальчишки начали подниматься и отряхиваться, а Владик, стоя на коленях и держа попавшийся под руки кирпич, вдруг с торжествующим возгласом, словно выскочивший из ванны Архимед, воскликнул:

– Пацаны! Придумал! Надо в мешки кирпичи положить, чтоб тяжелей было! Заготовитель от своих весов не отходит и ничего не заметит, когда мы бумагу высыпать будем.

– Как тебе не стыдно! Октябрёнок называется! – презрительно скривила губы Ленка. – Я вот всё Надежде Ивановне расскажу!

И рассказала. Надежда Ивановна тогда похвалила её за честность, а Владика пристыдила перед всем классом, что так будущие пионеры не поступают и что Родине от октябрят нужна макулатура, а не кирпичи.

Под Мишкой заскрипела лестница.

– Ты чё так долго? – накинулся Владик на друга, как только у того из лаза в потолке вынырнула голова.

– Баб Нюра не отпускала. Есть заставила, – взобравшись, ответил Мишка, передавая тетрадь с карандашом; затем вытащил  из кармана шаровар половинку припрятанной котлеты с кусочком хлеба. – На!

Запихнув еду в рот и жуя по ходу дела, Владик сел на перевёрнутый ящик прямо у смотрового окна, раскрыл на коленях тетрадку, для надёжности послюнявил карандаш и начал писать: «22 марта. Дед пашол в духан».

– «Пошёл» через  «ё» пишется, – сделал ему замечание Мишка.

Владик вновь послюнявил карандаш, жирно переправил букву, сверху водрузив над ней две зелёные точки, и продолжил: «Патом дед достал из почтовова ящика два письма и пашёл в дом».

– Эх, жаль, часов нет! Надо бы время указывать, – с сожалением произнёс он, перечитывая написанное, и почесал затылок.

– Напиши: «После обеда!»,– подсказал Мишка выход из создавшейся ситуации.

Тут они увидели, как старик показался на порожках и вновь направился к туалету.

– Что-то часто ходит?! – озадаченно произнёс Мишка и ткнул пальцем в тетрадку. – Пиши: «Скоро опять пошёл в духан».

– А может у него там тайник? – высказал предположение Владик. – Получил письмо. Прочитал. Теперь передаёт ответ.

– Надо проверить, – согласился Мишка и расхохотался, тыча пальцем в губы товарищу.

– Что ты растыкался! – резко отмахнул от лица Мишкину ладонь Владик, но тот, давясь от смеха, заявил: «У тебя все губы зелёные! Карандаш-то химический! Ха-ха-ха!».

После туалета шпион в дом не вернулся. Через калитку вышел на улицу. Мальчишки рванулись за ним. Но больше в тот день ничего интересного не произошло. В ближайшем магазине старик купил себе хлеб и далее, до вечера, словно забаррикадировался в своей квартире. Никакого тайника в туалете тоже не оказалось.

Они усилили наблюдение, когда начались каникулы. На чердак взбирались с утра пораньше. Владик два раза тайком от бабушки приносил туда отцовский бинокль. Хотя это ничем не помогло. Дед словно издевался над ними. Большую часть времени пропадал в своей берлоге или важно шаркал по одним и тем же маршрутам, ничем подозрительным себя не выдавая: туалет, магазин, почта, изредка – рынок, а в субботу – баня.

Может, старик обнаружил за собой слежку и хотел взять юных сыщиков измором?

Мишке такая ловля шпиона быстро наскучила, поэтому, чтобы хоть как-то скрашивать нудные ожидания, Владику пришлось придумывать отвлекающие моменты. Он притащил на чердак истрёпанную колоду, и пацаны, восседая на покалеченных ящиках, подолгу играли «под интерес», в дурака или пьяницу. Пробовали покурить, насобирав  на трамвайной остановке чинариков. Однако быстро сообразили, что сигаретный дым может привлечь внимание взрослых.

С началом новой четверти Мишка, вообще, от рук отбился. От слежки отлынивал, а на чердак звал лишь, когда хотел поиграть в карты. Надвигалась угроза, что он по своей ветрености разболтает кому-либо тайну, и их засмеют, как горе-сыщиков. Честно говоря, самому Владику идея с поимкой шпиона тоже порядком поднадоела. И вся эта история постепенно бы сдулась, если бы ни случай.

По пути из школы Владик распрощался с Мишкой недалеко от дома старика и по привычке замедлил шаг возле интересовавшего его окна. Но простынь по-прежнему скрывала чужие тайны. Правда, на этот раз один уголок над подоконником завернулся, и если пригнуться пониже, то можно разглядеть что-нибудь внутри комнаты. Как назло, ко двору подходила почтальонка, и Владик вынужден был отложить процедуру отжимания от асфальта. Они поравнялись, когда женщина, остановившись, начала запихивать газеты в прорезь ворот. Неожиданно из её рук выпорхнуло письмо и упало на асфальт. Подняв, почтальонка засунула его в ящик так, что уголок выглядывал наружу. И этого было достаточно для принятия решения. Чтобы не вызвать подозрений, он сперва отошел от ворот; дождался, пока почтальонка скроется из виду, и, убедившись, что никто не заметит, вернулся назад за конвертом.

Дома Владик ножиком аккуратно, как смог, распечатал его. Письмо, адресованное Ткачёву Вячеславу Матвеевичу, прислал какой-то Бурче Е.Ф. Многие слова из-за неразборчивости почерка прочесть не получалось, но всё  равно это была бомба! Скорее в штаб!

Мишка чуть не подавился от неожиданности, когда в дверь забарабанили.

Кончай есть! Айда за мной! – скомандовал Владик и метнулся к лестнице.

Пацаны пристроились возле смотрового окошка, и Владик, продираясь сквозь вязь многих непонятных букв, стал читать вслух: «…вызывают возражения (а кое у кого и негодование) те места, где вы тепло отзываетесь о в. к. Александре Михайловиче, а также восхваляете А. А. Казакова. То, что написано о последнем, вообще-то, справедливо, но нуждается в продуманных  комментариях, в виду его активнейших действий против нашей страны. С этой точки зрения, я очень сожалею, что вы послали один экземпляр в «Воениздат», где эти места произвели соответствующее невыгодное впечатление…

Если вы дадите согласие на переработку рукописи, то обещаю взять на себя окончательное её редактирование…

….А за это время лично вам нужно кое-что сделать: написать главу о врангелевской авиации, обязательно с обличительными моментами по адресу контрреволюционного офицерства...

– Смотри! Смотри! – неожиданно воскликнул Мишка. – Дед опять в духан пошёл!

– Не боись! Там он ничё не прячет. Папка говорил, у стариков болячка какая-то бывает, поэтому они часто туда шастают, – недовольным голосом ответил Владик и снова сосредоточился на закорючках. – «…Как вы два десятка лет страдали, как прозрели политически, видя, что большевики не погубили, возвеличили Родину, и как, отказавшись от руки помощи врагов, вы решили, что пусть уж лучше расстреляют свои, и отдали себя в руки советского командования, в результате чего счастливы тем, что ходите по родной земле и дышите родным воздухом…».

– Так он не шпион? Да? А кто же тогда?! – спросил Мишка, когда друг наконец замолчал.

– По ходу, бабушка твоя правильно сказала – враг народа. С большевиками боролся. За что и сидел.

– Значит, мы зря следили, раз он отсидел?

– Совсем не зря, – ответил Владик, сворачивая исписанные листки. – От таких людей в любой момент не знаешь, что ожидать. Видишь, он и сейчас не унимается – всё пишет. Эх! Вот бы почитать, про что он там…

– Хочешь – читай! А мне всё это надоело. Давай лучше в пьяницу поиграем.

Играть Владик не стал. Он отправился домой. Бабушка Вера уже командовала в своей полеводческой бригаде; родители пропадали допоздна на работе, поэтому никто не помешал ему аккуратно подклеить слегка надорванное крылышко конверта и отнести письмо назад, в почтовый ящик адресату.

Что делать дальше, Владик пока не знал, но он был настырным и бросать начатое на полпути не собирался. Обидно только: Мишка оказался не очень надёжным помощником.

Примечания ко 2 главе.

1. Ткачёв Вячеслав Матвеевич(1885– 1965) – кубанский казак; первый русский военный лётчик, награждённый орденом Св. Георгия; с 19.06.1917 года – заведующий авиацией действующей русской армии Вооружённых сил России; в годы Гражданской войны командовал авиацией Кубанской Рады и авиацией армии барона Врангеля.

2. Бурче Евгений Фёдорович(1900–1966) – автор книг по истории военной авиации; член исторической группы секции военно-научного общества при Центральном Доме Советской Армии.

3. Александр Михайлович(1866–1933) – великий князь, один из основоположников военной авиации в России; в Первую мировую войну (до1916 года) – заведующий авиацией действующей армии при Штабе Верховного главнокомандующего.

4. Казаков Александр Александрович(1889–1919) – военный лётчик; в годы Первой мировой войны был признан самым результативным лётчиком-истребителем (лично сбил 17 и в составе группы 15 аэропланов противника); в Гражданскую войну командовал авиационными отрядами в составе Белой армии; за проявленный героизм награждён военными орденами Франции и Великобритании.