Проза

20.05.2023

Работай, негр!

Виктор Пахомов

Перед каждым учебным годом, в сентябре, студентов советских вузов отправляли на так называемый «трудовой семестр», как правило, в какой-нибудь колхоз, где не хватало рабочих рук для сбора урожая. Разумеется, это было не самое лучшее для нашего сельского хозяйства решение, поскольку студенты, которых надо было где-то бесплатно поселить и кормить, как правило, работали спустя рукава, а некоторые так и вовсе категорически не желали ехать в деревню и запасались медицинскими справками, чтобы «откосить» от садово-полевых работ. Я относился к трудовым семестрам без всякого энтузиазма, как к ущемляющей свободу необходимости, но никогда от них не отлынивал.

Теперь же, вспоминая студенческие годы, осознаю, что самые захватывающие приключения со мной произошли именно во время пребывания в непривычной обстановке, в глухих украинских сёлах вдали от Одессы. Кроме того, уборочная страда давала возможность пополнить запас впечатлений, познакомиться с жизнью людей совершенно иного социального класса, вырваться из городской суеты и, наконец, заработать определённую сумму денег, которая для самых бедных студентов могла оказаться спасительной. Конечно, на стипендию в 40 рублей в 70-е годы вполне можно было прожить, питаясь в столовой и экономя на развлечениях, однако её платили не всем, а только тем, кто сдавал сессии без троек. Я относился к твёрдым хорошистам и лишь однажды на первом курсе схлопотал удовлетворительную оценку по истории КПСС, поскольку вступил в конфликт с молодым преподавателем, настолько амбициозным и высокомерным, как будто это именно он организовал Великую Октябрьскую социалистическую революцию.

Перед четвёртым курсом обучения студентов филологического факультета по какой-то неведомой причине определили трудиться не в сельском хозяйстве, а на консервном заводе в городе. Так я на небольшой промежуток времени снова стал пролетарием. Завод находился около печально знаменитой Чумки, которая была местом захоронения жертв жуткой эпидемии, в начале ХIХ века выкосившей значительную часть населения Одессы. Консервное производство было хорошо механизировано, толково организовано и не требовало от обслуживающего персонала ни особой квалификации, ни чрезмерного напряжения физических сил. Завод работал круглосуточно, в три смены, и выпускал детское питание и различные соки. Меня, как и всех студентов мужского пола, определили работать грузчиком: в мои обязанности входило доставлять из упаковочного цеха в подсобку коробки с 250-граммовыми баночками сока и по ленте элеватора спускать их на склад. Трудно поверить, но яблочно-персиковый сок отправлялся на экспорт, и не куда-нибудь, а на Кубу! Как будто там мало растёт апельсинов и ананасов.

Больше всего мне нравились ночные смены, когда начальство в цехах не появлялось и можно было пофлиртовать с молоденькими симпатичными девчонками, работавшими на упаковке. Свои трудовые обязанности я выполнял добросовестно, деля их со вторым грузчиком, и возвращался домой, в квартиру на улице Пироговской, не слишком уставшим. Среди работников упаковочного цеха выделялся энергичный студент-перуанец индейский кровей, пахавший в буквальном смысле за двоих и зарабатывавший, как мне шепнула одна кокетливая дивчина, 360 рублей в месяц! Впрочем, однажды и мне пришлось целую смену проработать за себя и за «того парня». «Тем парнем» оказался молодой негр, определённый мне в качестве напарника. В Одессе в советское время учились тысячи иностранных студентов, на улицах города можно было встретить и вьетнамцев, и индусов, и арабов, и, конечно, чернокожих посланцев Африки, поэтому я не сильно удивился, когда в подсобку в сопровождении начальника смены вошёл один из них. 

Мой негр был высокого роста, но худой и тщедушный. Мне ещё никогда не доводилось близко общаться с представителями негроидной расы, и я воспринял появление столь необычного коллеги как интересное развлечение. После знакомства я принялся расспрашивать, откуда он родом, в каком вузе учится, нравятся ли ему белые девушки. Африканец неплохо говорил по-русски и лишь, когда я поинтересовался, водятся ли в его стране слоны, непонимающе уставился на меня и переспросил: «А что такое слон?» Я удивился, но не стал жестами изображать животное с бивнями и хоботом, а вспомнил английское слово «элефант». Напарник радостно закивал головой и подтвердил, что слоны, то бишь «элефанты», у них водятся в большом количестве. А вот на вопрос, каково его отношение к нашей стране он дал явно неискренний ответ, забубнив одну и ту же фразу: «Я очень люблю Советский Союз, я очень люблю Советский Союз…»

Пока мы разговаривали, работа стояла. Пора было отправляться за новой партией коробок, и я, поручив экзотическому товарищу погрузить на элеватор десяток оставшихся упаковок, повёз свою тележку в соседний цех. Возвратившись минут через пять, я с удивлением обнаружил, что негр моё задание проигнорировал и сидит с беззаботным видом на деревянном ящике рядом с бегущей вниз такой же чёрной, как и он, лентой элеватора. Я сделал ему короткое вежливое замечание, а сам снова отправился в цех. Когда в результате моих челночных рейсов накопилось полсотни упаковок, я принялся быстро ставить их одну за другой на ленту, изредка оглядываясь на напарника и ожидая, что он включится в рабочий процесс. Однако наш африканский друг и не думал приходить мне на помощь, а преспокойно наблюдал за моими ускоренными движениями и широко улыбался, обнажая крупные зубы и сверкая белками глаз. Ещё несколько раз я привозил из упаковочного цеха коробки с соком и самостоятельно отсылал их на склад, чувствуя на себе одобрительные взгляды напарника. Вспотев от интенсивной физической нагрузки, я постепенно закипал и с раздражением думал: «Нет, не напрасно негров продавали в рабство и эксплуатировали на плантациях!»

Наконец, терпение моё лопнуло. Схватив африканца за шиворот белого халата, я приподнял его с ящика, тряхнул что есть силы и отчётливо произнёс: «А ну-ка, негр, давай работай!» А потом, глядя в его расширенные от ужаса глаза, для убедительности добавил: «Труд из обезьяны сделал человека. Если не будешь таскать коробки, я с тебя мигом спущу твою чёрную шкуру!» Мой поступок можно было бы расценить, как грубую расистскую выходку, однако, скажу честно, меня взбесили отнюдь не толстые губа и кучерявые волосы африканца, а его лень и расхлябанность.

Вняв решительной угрозе белого человека, бедный африканец мигом бросился к стопке коробок и принялся передавать их мне, проявляя неожиданную ловкость и расторопность. Довольный тем, что проучил нерадивого напарника, я несколько раз похвалил его за усердие и даже похлопал по плечу, но, стоило мне отвлечься на минуту, как он внезапно исчез, как будто растворился во влажном сумраке подсобки. Через четверть часа поняв, что мой напарник больше не вернётся, а значит, мне предстоит целую смену трудиться в одиночку, я смачно выругался, вытер пот с лица и, везя за собой тележку, отправился в цех за новыми коробками.

За месяц работы на заводе я получил больше 200 рублей. А поскольку в моей семье совсем недавно родилась дочь, эти деньги нам очень пригодились!

Илл.: Иван Торопов

                         

20.05.2023