Верой жив человек

Игорь Краснов. В полутёмном и пустынном коридоре дома-интерната, опёршись на тросточку, у стенки стояла худенькая старушка. Она была незаметна, почти бестелесна и тиха. Дед Макар, ещё не освоившийся в казённых коридорах да переходах, вначале и не приметил её.

Знак

Старый Хибак заелозил на скрипучей табуретке и не удержался, шлёпнул ладонью по столу, чертыхнулся, закурил и запыхал: торопливо, зло и снова прилип к экрану. Опять политики спорят, доказывая друг другу, кто больше принесёт пользы народу.

Нарыв

В больницах положено страдать. С семи утра, когда в палату входит медсестра, чтобы разбудить пациентов, и до одиннадцати ночи – когда уже другая медсестра гасит свет.

Осень в Тамани

Когда мы от Сенной добирались к Тамани пешком, я вспомнил эту строчку из летописи. Мгновенно налетает желание обнаружить возле дороги безымянную могилу, застыть у нее и стихнуть, склонив голову. Чем древнее она, тем покорнее опустишься в мечте на дно времени, укоришь себя мимолетно, что часто ходишь мимо спящих бездумно.

Афродита Таманская

Не когда-то в старину, а в нашем веке, в семидесятые годы, я жила поздней осенью в Тамани. Да, я не византийская женщина в пурпуровых туфлях, "с пальцами, подобными лепесткам роз", не турчанка и не запорожская казачка, а простая русская молодица, которая жила и чувствовала только свои дни.

Люблю тебя светло

Ты посадил меня на «Енисей» и пошел по своей Москве привычно-торопливым шагом. Может, ты думал обо мне, а может, вообще о чем-то ласково-летнем, но близком расставанию, потому что всегда так: проводишь кого-нибудь, и сам в мыслях помчишься куда-то к своим берегам.

Посвящение Юрию Казакову

   У меня тогда шла трудная полоса: ясно понял, что одни меня прямо- таки за уши тянут в «пролетарские писатели», а другие чуть ли не откровенно посмеиваются… Наш, мол, «сибирский паровоз»: ну- ну … Дадим сперва его в номере, так и быть, а к нему потом прицепим, что надо.

Миллион на дорогу в ад...

Ну, вот теперь-то и в самом деле: откуда не услышишь. И что жизнь напрасно прожита, и что надо стыдиться своего прошлого. Тем более такого, как у меня, — ну, еще бы!

Не к шубе рукав

Олег Воропаев. Три дня, как привезли Василия из Георгиевска, где содержали в бетонном мешке с решётками. Там аккуратно два раза в сутки (второй раз всегда почему-то ночью) выводили его на допрос к следователю, который требовал дать признательные показания.

Палка для таджиков

Возле полос перехода через трассу остановился перед гудящей рекой автомобилей, оказались рядом, и тут он дружелюбно спросил: тоже, мол, без своего транспорта?

Степанов сад

Игорь Краснов. В редакционном отделе безлюдно: кто на выезде, кто отдыхает. Закончив стучать по клавишам компьютера, я откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Вот и всё, завершён очередной материал. Завтра — на подпись шефу, и с чувством исполненного долга можно отправляться в отпуск…

Как раньше монахи чай пили…

  После трех полновесных бокалов крепенького, с кипреем, чайка потянулся было налить четвертый, промелькнуло, а не хватит ли с утреца, и улыбнулся полузабытому присловью…

Людочка

Люда отодвинула край простыни и всмотрелась в уголок зеркала. Оттуда на нее смотрел красный глаз. Она вздрогнула и отшатнулась. Простынь скрыла темную комнату и измученную Люду.

Свояк

Плавные темно-серые воды Рейна как бы и не текли вовсе, а медленно перемещались со стороны Бонна, где в середине девяностых годов прошлого века еще была столица ФРГ, в сторону Кёльна.

Земной поклон

Дед Василий сидел на крыльце, поглядывая в сторону реки. Сидел, а на душе было тоскливо. Схоронил свою Анфиску и затосковал, да так, что места не мог найти.