Вдвоём

Открываю глаза. Смотрю в потолок бабушкиной квартиры, в которой она живёт одна уже лет тридцать. И только сейчас я понимаю, что очередной учебный год закончился, а впереди у меня целых три месяца лета.

На прощание

Я смотрю на лысую голову и не пойму, то ли плакать, то ли смеяться. Такой забавный. В этой форме, без привычной джинсовки и портфеля, в котором — неизменно — фотоаппарат из редакции. Не уверена, что его можно таскать с собой везде, но тебе же правила не писаны.

Аптека

Пройдёт почти год и мама невзначай бросит: "Старая аптека ночью сегодня сгорела". Виду не подам, лишь спокойно и коротко: "Видать, подожгли". А сердце ещё долго трещать будет вместо горящего шифера. Дом этот редко кто навещал, спину его ничто не прикрывало – огороды рядом давно уже пустели. Взгляд его устремлялся всегда прямо.

Мамочка

Тягучий и приторный сон потихоньку рассеивался. За окном было темно, немного срывался мокрый снег. Я спрятала нос глубоко в подушку и задержала дыхание. Хотелось бы сказать, что я смогла продержаться без воздуха целых пять минут, но нет.

Несмелость масла, твердость акварелей

Густав нервно сжимал в руках старые восковые мелки, понимая, что допустил серьезную оплошность: ему очень захотелось воссоздать иву, которую они с бабушкой недавно увидели на прогулке. Мальчишка так увлеченно закрашивал побеги, образующие пышный зеленый шатер, что не заметил, как вышел за возможные пределы своего рисунка и испачкал скатерть.

Петр Первый — основатель Махачкалы

В высоком темно-синем небе зернисто дрожал и светился Млечный Путь — зыбкий, раздвоенный, как жало искусителя змия, как белый нерв вселенной, где ничто не дается даром, а только одно за счет другого.

Ухватиться и не отпускать

Луч солнца хитро пробрался через окно, и вся комната в секунду наполнилась светом. Ася зажмурилась, пытаясь ухватиться за последнее пёрышко своего воздушного детского сна.

Лермонтова, 25. Берег моря

Переходя железнодорожное полотно недалеко от вокзала, Георгий приостановился у рубинового огня семафора на стрелке, залюбовался его ликующим цветом, как вдруг выскочили из-за домов и деревьев встречные поезда, и он застыл, словно приклеенный, на узкой полосе щебенки, между двумя колеями — между двумя жутко летящими друг мимо друга железными стенами.

Оконный свет

Падал снег. И в целом было романтично. Я сидел в выделенной мне комнате, грел чайник в вяло текущем времени и смотрел на огромную лопату, перегородившую входную дверь.

Самое грустное воспоминание детства

Я как сейчас помню туманный вечер 2009 года в Мариборе. В смысле, туманным он был только в Словении, хотя на моих глазах, глазах десятилетнего парня, какая-то непонятная дымка висела на протяжении всех девяноста минут.

Два свободных дня

А Шурка неторопливо шёл по деревне. Он смотрел по сторонам, приподнимал шляпу, здороваясь с соседями. Одни узнавали его, а другие не признавали и сидели, всё гадали, кто же это приехал.

Мажьте!

Лиза была зелёной. Ее смех будил меня рано-рано. Все ей было смешно, знаете, особенно мои слюни на подушке или дырявые домашние футболки с супергероями. Она фыркала мне прямо в ухо в театре и кино, к месту и не к месту, ей было плевать, если честно.

Там, где тепло и хорошо

Городским жителем быть непросто, особенно осенью. Постоянные пробки, за окном серость, ветер и холод. Мама водит меня в садик каждое утро, а я с упорством сопротивляюсь и зарываюсь с головой в одеяло.

Шуба

Возможно я совершал в моей жизни и какие-то другие благовидные поступки? Возможно. Не исключено. Но те, другие, как-то осыпались и выветрились из памяти, а этот всегда при мне. Хотя поступок не героический, а вполне обыденный, житейский.

Бойня

Александр Проханов. События 1993 года в романе "День". Он вернулся домой растерзанный, промокший, в измызганных брюках, чувствуя, как горит в плече ссадина от дубинки. Жена взглянула на него тоскующими глазами. Ни о чём не спросила, принимала промокшую одежду.