Страницы жизни в памяти листаю...

МАНЬЧЖУРИЯ 

И сквозь века 
Я слышу гик погони 
И вижу пепелища городов… 
Пасутся неосёдланные кони 
В низинах сопок, 
Словно у шатров. 

А степь вокруг, 
Как выжженная крепость, 
Пылится под набегами ветров… 
Солёные озёра в местный эпос 
Входили очертанием подков. 

На поле брани вдовы голосили. 
Тот стон был слышен рядом и вдали. 
И не было беды невыносимей 
С момента сотворения земли. 

Красивых русокосых полонянок 
Монголы гнали с гиканьем в Орду. 
Неся беду другим в тугих колчанах, 
На свой же род 
Накликали беду. 

И чёрная Орда, не золотая, 
Ещё представить даже не могла, 
Что, как бы высоко ни залетала, 
Всегда на землю падает стрела. 

И, описав дугу, 
Стрела находит, 
Выходит так, 
Не только лишь врага… 
Коню — нести кочевника в походе, 
А жёнам — тосковать у очага. 

Слезились очи молодых монголок. 
Что — юрты без детей? 
Они пусты! 
И с той поры на склонах сопок голых 
От слёз их вдовьих 
Зацвели цветы. 


* * * 

От Братска вверх 
Шла зона затопления. 
От нового посёлка вдалеке 
Стояла на холме 
Изба последняя, 
Каким- 
то странным вызовом реке. 

Моторов гул к ней 
Даже не доносится — 
Большак проходит выше и правей… 
О, как невыносимо одиночество, 
Когда не знаешь участи своей… 

Она зовёт кого- 
то, 
Как Алёнушка, 
Она всё ждёт кого- 
то, 
Как вдова… 
Раскатят ли потом её по брёвнышкам, 
Спалят или распилят на дрова?.. 

Как будто кто в ней всхлипнет поздним вечером, 
Тихонько скрипнет ставень на ветру. 
И по-крестьянски нежно 
И доверчиво 
Глядят окошки вниз на Ангару… 

Изба стояла 
В зоне затопления, 
А море подступало неспеша, 
На смутной ряби вздрагивала тень её, 
А может быть, не просто тень — 
Душа. 


БРАТЬЯ 

Страницы жизни в памяти листаю 
И убеждаюсь в том не первый год, 
Что не могу без младшего братана. 
А вот со старшим — мир нас не берёт. 
Срывается он часто, 

Как Бетховен. 
Больна его душа, но не глуха. 
Он наловил на зиму маме брёвен, 
Их в половодье вынесла река. 

И на него военных лет наследье 
Легло, как тень от чёрного крыла. 
А младший между нами 
Как посредник — 
В нём столько не растрачено тепла! 

На свадьбах у друзей с ним интересно. 
Уж если он растягивал меха, 
В тот миг жалела бедная невеста, 
Что не того 
Бог дал ей жениха! 

И не найти красивей и моложе 
Ни в этом, 
Ни в каком другом кругу… 
Со старшим мы характерами схожи, 
А всё ж понять его я не могу. 

Не зацветет черемуха и вишня, 
Пока на речке не растает лёд… 
Мы в самых ближних 
Безнадежно ищем 
То, что в себе 
Нам так недостаёт. 


* * * 

У людей, 
У травы, 
У зимы, 
У байкальского крепкого кедра 
Много было мной взято взаймы 
И давно разбазарено щедро. 

То была золотая пора, 
Где никто и не требовал платы 
За ночёвки в лесу у костра, 
За характер и нрав азиата. 

В мире, 
Солнцем шальным залитом 
И согретым сиреневым светом, 
Как о чем-нибудь самом простом, 
Никогда я не думал об этом. 

Думал я — будет всё и всегда 
Доставаться легко и бесплатно. 
И летели, 
Как листья, 
Года. 
И казалось, летят — ну, и ладно! 

Пахло мёдом, 
Любовью, 
Весной. 
Даже август мой был в отдаленье. 
И не знал я, какою ценой 
Предстоит мне платить за прозренье. 

И не выразить сложности чувств — 
Чувств мужских, а не детских чудачеств… 
Чем я в жизни 
За жизнь расплачусь? 
Может, тем, 
Что возьму — да расплачусь?!… 


ПОДСНЕЖНИКИ 

Сплошными сопками закрытая, 
Местами выжжено бела, 
Здесь степь, 
Снарядами изрытая, 
Солдатским стрельбищем была. 

Мишени, пахнущие краскою! 
Прижав приклад к плечу плотней, 
По ним с утра, 
Затвором клацая, 
Стреляли тысячи парней. 

И поначалу просто выжженной 
Земля казалась нам дотла. 
Но степь жила, 
(А может, выжила), 
Цветы весной преподнесла. 

И сколько было в этом свежести 
И откровения земли, 
Когда на стрельбище 
Подснежники 
Наперекор всему цвели. 


* * * 

Всё в мире подвластно 
Привычным законам. 
Трава зеленеет 
По солнечным склонам. 

А если под домом 
Непрочный фундамент — 
Раскатятся брёвна, 
Рассыплется камень. 

Крутая судьба 
Меня била и мяла. 
И сам наломал 
Я дровишек немало. 

Таких наломал, 
Что знобило от жара! 
О дружбе мужской 
Говорила гитара. 

В палатках я мёрз, 
Гнал плоты вниз по рекам… 
И всё ещё долг мой 
Велик перед веком. 


* * * 

От ветра клонится берёзка, 
И плачет под косой трава... 
За жизнь приходится бороться, 
Отстаивать свои права. 

Вот, ото льдов освобождаясь, 
Бунтует силища реки. 
На ветках диких яблонь 
Завязь 
Сорвать не в силах 
Сквозняки. 

За властью или за лосихой 
Идя под гордый клич трубы, 
Рога 
В порыве страсти дикой 
Сохатый точит для борьбы. 

И рвёт на мелководье жабры 
Кета под тяжестью икры... 
Или победу одержал ты, 
Или выходишь из игры… 


РОДНОЙ ДОМ 

Валентину Распутину

Снова в тесном дому соберёмся, 
Три окошка — к реке под бугор... 
А причина, возможно, 
Лишь в том вся, 
Что здесь мамка живёт до сих пор. 

Мы смолистых дровишек наколем, 
Засучив до локтей рукава. 
На зелёном картофельном поле 
Отцвела и пожухла ботва. 

С чем сравнить материнскую старость? 
С тяжкой участью тихих берёз, 
На которых листвы не осталось, — 
Всю по свету ветрище разнёс!.. 

Старший соль добывает в Усолье. 
Младший брат обживает Москву. 
Да и я в городок невысокий 
Мать давно безнадёжно зову. 

Рвётся нитка в том месте, где тонко. 
Ну а если она не тонка?! 
Наша мать, коренная чалдонка, 
Дом бросать свой не хочет пока. 

Сердцем чует: 
Пока он не продан, 
Каждый связан надёжным узлом 
И с землею, 
Откуда мы родом, 
И с закатом за синим селом... 

В доме, где не нажили богатства, 
Где пока ещё мама жива, 
Заставляет нас всех собираться 
Неизбывная сила родства. 

18.02.2021