* * * 

Последняя радость осталась – дорога, 
она начинается прямо с порога, 
идет мимо школы, петляет дворами, 
ее я измерил своими шагами, 
за школой ее перерезал трамвай, 
и сам я себе говорю – не зевай! 
А дальше она поднимается в гору, 
с которой катаются в зимнюю пору, 
потом она между деревьями вьется, 
и кто-то навстречу тебе улыбнется. 
Дорога похожа на школьную пропись… 
Как жаль, что она упирается в офис. 

ФАНТОМ 

Презирая московскую скуку, 
я остался стоять на краю, 
я тебя потерял, словно руку 
в беспощадном ненужном бою. 
Это станет уроком потом нам, 
а сегодня потеря легка. 
Дорогая, ты стала фантомом, 
и в могиле истлела рука. 
И неважно теперь, что там было, 
как подумаешь, все ерунда. 
на горе зеленеет могила, 
но бывают минуты, когда 
непогода ли в том виновата, 
непонятно, короче, в чем соль, 
настигает меня как расплата 
за ошибку фантомная боль. 
И хожу я весь день инвалидом, 
и тоскливо, хоть плачь, на душе, 
и неясно, чего же болит там – 
вроде все отболело уже. 

* * * 

С утра проснешься – на работу, 
а день такой же, как вчера. 
Попил чайку, прогнал зевоту, 
уж на работе быть пора. 
Идешь и думаешь о разном: 
о смысле жизни, о судьбе, 
о нашем мире безобразном, 
и вдруг привидится тебе, 
как будто ты один в ответе 
за этот дикий вертоград, 
но так же умирают дети, 
и так же нищие смердят, 
низы молчат, верхи воруют, 
сосед спешит за наркотой, 
и так же женщины торгуют 
своей фальшивой красотой. 
Бушуют войны и раздоры, 
в умах разруха и бардак, 
и бесполезны уговоры 
и обещанья райских благ. 
И ты уже придумал кары: 
болезни, бедствия, потоп, 
готовишь бури и пожары 
и истребление нон-стоп. 
Готов разрушить все на свете, 
сам свет тебе уже не мил. 
Но вот во двор выходят дети, 
и ты прощаешь этот мир. 

ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА 

Вот детская площадка: две горки и грибок – 
для детворы окрестной отличный уголок. 

Весь день играют дети, им дождик – ерунда, 
им все равно, что скоро настанут холода. 

Их смех пересекает площадку, как волна, 
их жизнь еще прекрасна и радости полна. 

Да, это все прекрасно, но грустно оттого, 
что здесь стоит качелька для сына моего. 

Она других качает уже десяток лет, 
она теперь пустует, поскольку сына нет. 

О где ты, поколенье, не знавшее стыда, 
на все твои вопросы я отвечаю – да! 

И нечем оправдаться, и некого винить, 
и ничего на свете уже не изменить. 

Но я еще надеюсь, что выиграю спор, 
и сын мне скажет: «Папа, пойдем гулять 
                                                   во двор».