Александр Гончаров

Порой приходится слышать, что поэты приходят несвоевременно, кто-то опережает свою эпоху, а кто-то полностью погружается в грезы и туманы прошлого. Да, только чепуха все это. Бог посылает поэта тогда, когда он нужен этому миру, просто общество, увлеченное житейскими задачами, поэта не понимает и не принимает, и только гораздо позже осознает важность того, что он жил и творил в эти годы, а не другие, вычлененные из времени-пространства.

Поэты Белого движения (язык не поворачивается произнести поэты первой русской эмиграции) пришли в лихолетье, захлестнувшее Россию после революции начала XX века. Они унесли Россию на своих плечах в дальние края, чтобы она вернулась на пепелище Советского Союза в свой черед, в свой срок.

Арсений Иванович Митропольский, больше известный под псевдонимом Несмелов, принадлежит к славной когорте Белых поэтов, а его творчество является одним из лучших образцов русской поэзии «Серебряного столетия», закончившегося в России со смертью Александра Блока и гибелью Николая Гумилева.

«Серебряный век» ушел из наших земель вместе с поэтами и писателями, уплыл на кораблях, его унесли в своих умах бывшие юнкера и офицеры Белой армии, казаки и интеллигенты, крестьяне и рабочие, не пожелавшие склонить выи перед советским режимом. Судьба Несмелова во многом похожа на жизни тех людей, которые любили Россию и за нее воевали на фронтах гражданской войны.

Арсений Митропольский (Несмелов) родился в 1889 году, учился во Втором кадетском корпусе и Нижегородском Аракчеевском училище, на фронтах Великой войны (1914-1918) сражался в рядах прославленного Фанагорийского гренадерского полка. Публиковать стихи начал в 1912 году, а первый поэтический сборник вышел в 1915-ом.

Все оборвал Февраль 1917-го…

…В этот день в посольствах шифровали

Первой сводки беглые кроки,

В этот день отменно ликовали

Явные и тайные враги.

В этот день… Довольно, Бога ради!

Знаем, знаем, – надломилась ось:

В этот день в отпавшем Петрограде

Мощного героя не нашлось.

Этот день возник, кроваво вспенен,

Этим днем начался русский гон −

В этот день садился где-то Ленин

В свой запломбированный вагон.

Вопрошает совесть, как священник,

Обличает Мученика тень…

Неужели, Боже, нет прощенья

Нам за этот сумасшедший день?!

Потом наступил зловещий Октябрь. Находясь в Москве, Митропольский принял участие в обороне юнкерами Кремля. Именно тогда, по его свидетельству, слово «белый» было применено к защитникам национальной России от Совдепии. Несмелов все высказал в своих стихах. Он дал четкие правдивые оценки и героизму, и борьбе.

Мы − белые. Так впервые

Нас крестит московский люд.

Отважные и молодые

Винтовки сейчас берут.

И натиском первым давят

Испуганного врага,

И вехи победы ставят,

И жизнь им недорога…

А еще поэт с горькой откровенностью сетует о предательстве.

…Отважной горсти юнкеров

Ты не помог, огромный город,

Из запертых своих домов,

Из-за окон в тяжелых шторах.

Ты лишь исхода ждал борьбы

И каменел в поту от страха.

И вырвала из рук судьбы

Победу красная папаха.

Всего мгновение, момент

Упущен был − упал со стоном.

И тащится интеллигент

К совдепу с просьбой и поклоном…

После поражения в Первопрестольной, Несмелов не сдался. Он решительно оставил Москву и отправился в Сибирь, где присоединился к армии адмирала А. Колчака. В чине поручика он испытал все перипетии гражданской войны в Сибири. Он зимой 1920 года шел вместе с соратниками путями Великого Ледяного похода. С доблестными каппелевцами Несмелов добрался до Читы. Затем была относительно спокойная жизнь во Владивостоке. Здесь он раскрывается не только как поэт, но и талантливый журналист. В 1924 году Арсений Несмелов уходит из России в Китай. Он активно включается в русскую культурную жизнь Харбина. Здесь он раскрывается и как прозаик.

Несмелов никогда не скрывал своих политических взглядов. Ему принадлежат следующие строки: «Конечно, все мы были монархистами. Какие-то эсдеки, эсеры, кадеты − тьфу − даже произносить эти слова противно. Мы шли за Царя, хотя и не говорили об этом, как шли за царя и все наши начальники».

Стихотворение «Цареубицы» надо признать покаянным Словом поэта. Есть в это поэтическом произведении, нечто неуловимо схожее с литературным миром Древней Руси – Святой Руси.

Мы теперь панихиды правим,

С пышной щедростью ладан жжем,

Рядом с образом лики ставим,

На поминки Царя идем.

Бережем мы к убийцам злобу,

Чтобы собственный грех загас,

Но заслали Царя в трущобу

Не при всех ли, увы, при нас?

Сколько было убийц? Двенадцать,

Восемнадцать иль тридцать пять?

Как же это могло так статься −

Государя не отстоять?

Только горсточка этот ворог,

Как пыльцу бы его смело:

Верноподданными − сто сорок

Миллионов себя звало.

Много лжи в нашем плаче позднем,

Лицемернейшей болтовни,

Не за всех ли отраву возлил

Некий яд, отравлявший дни.

И один ли, одно ли имя −

Жертва страшных нетопырей?

Нет, давно мы ночами злыми

Убивали своих Царей.

И над всеми легло проклятье,

Всем нам давит тревога грудь:

Замыкаешь ли, дом Ипатьев,

Некий давний кровавый путь!

В 1941 году, по советским источникам (которым особого доверия нет), Несмелов стал сотрудничать с японцами в Китае. Между прочим, СССР тогда с Японией не воевал. Причем «Дело Несмелова» до сих пор полностью не изучено: оно по непонятной причине было разделено и, примерно около 150 страниц, никто из историков не видел. За это коммунистические пропагандисты объявили Арсения Ивановича врагом русского народа. Кстати, в Индии чтят память национального героя Субхаса Чандру Боса, который входил в правительство «Азад Хинд», созданное японцами. Субхас Чандра Бос так противостоял английским колонизаторам. Почему же тогда Несмелову отказывают в том, что признано законным правом Боса? Для него Россия находилась под пятой большевистской оккупации.

Несмелов имел возможность в 1945 году уйти из Китая с японцами. Он отказался. Личного ареста он дожидался по-своему. Когда представители советских карательных органов пришли «задержать контрреволюционера», то они обнаружили его сидящимв полной офицерской форме за столом,на котором стояла рюмка водки и лежал револьвер. Несмелов выпил водку, отдал оружие попросил себя расстрелять. На что ему ответили, мол, будут решать другие официальные лица.

Чести знак, возложенный на плечи,

Я пронес сквозь грозную борьбу,

Но, с врагом не избегая встречи,

Я не сам избрал себе судьбу.

Жизнь правят мощные законы,

Место в битве указует рок…

Я люблю вас, старые погоны,

Я в изгнаньи крепко вас берег!

Говорят, опять погоны в силе –

Доблести испытанный рычаг!..

Ну, а те, что прежде их носили

На своих изрубленных плечах?

Что поделать – тех давно убили.

Не отпели. Не похоронили:

Сгнили так!..

Память длит рассказ неугомонно.

Полно, память, − день давно погас…

Эти потемневшие погоны

Все-таки оправдывают нас!

Арсений Иванович умер 6 декабря 1945 года в пересыльной тюрьме Гродеково…

Поэтов и воинов Творец дарует неслучайно. 

Нам бы только понять и принять их… 

Не для них… 

Для самих себя.

…Всюду были мощные владыки,

Грозные решители войны,

Но не лица, а скорее лики

У вождей российской старины.

Кроткое, евангельское что-то

В их чертах, и взор их углублен

Строгой православною заботой −

Не нарушить Божеский закон!

Только с тем мы начинали сечу,

Кто кровав был и сильнее нас,

И победе праведной навстречу

Вел полки Нерукотворный Спас!

***

Потому-то и непобедима

В вихре битв святая Русь была,

Ибо вражья пролетала мимо,

Мимо сердца Родины стрела!

Туг рассказ окончи о России.

Пусть он краток, пусть он очень сжат −

Всё же внуков души молодые

От него напевно задрожат.

В их сердцах большое вспыхнет пламя,

Клятвенно поднимется рука,

И Россия снова будет с нами,

Улыбнувшись нам издалека.

Источник