Книга Захара Прилепина «Шолохов. Незаконный» восторженно встречена традиционными почитателями творчества автора: Андреем Рудалёвым, Германом Садулаевым, Алексеем Колобродовым и другими. Из всех хвалебных оценок особого внимания заслуживают слова Колобродова, вынесенные в название его статьи «Жизнеописание как эпос» [12, с. 12]. Действительно, когда речь идёт об авторе такого произведения, как «Тихий Дон», жизнеописатель обязан обладать эпическим мышлением. Поэтому в данном тексте мы сконцентрируем внимание на качестве осмысления Прилепиным судьбы Шолохова, взятой в историко-политическом и литературном контекстах. Обратимся к сюжетам как общеизвестным (в их изложении, казалось бы, ошибиться невозможно), так и к тем, которые впервые появляются в книге «Шолохов. Незаконный». В итоге мы получим представление о профессиональной компетентности Захара Прилепина и о качестве фактологических и концептуальных блоков, из которых построено жизнеописание.

Часть I

Как Прилепин Шолохова с Солженицыным в Абхазии познакомил

Начнём с прилепинской версии появления солженицынского письма Шолохову в декабре 1962 года и реакции Михаила Александровича на него. «17 декабря Шолохов в числе нескольких иных классиков (так пишут авторы, у которых явные проблемы с русским языком; здесь и далее в тексте разрядка наша – Ю.П.) был у Хрущёва на даче под Гагрой – и в тот же день он впервые увидел Александра Солженицына» [27, с.889]. А «три дня спустя Шолохову в станицу Вёшенскую пришло заказное письмо с обратным уведомлением. Место отправки: Рязань» [12, с.889]. Пока лишь обратим внимание на нереальную скорость передвижения Солженицына из якобы Абхазии в Рязань и его письма оттуда в Вёшенскую. К тому же на письме 20-е число значится как дата отправления из Рязани [13].

В данном послании главным является следующее признание будущего нобелиата: «…как высоко я ценю автора бессмертного “Тихого Дона”» [13]. Эти слова на протяжении более 30 лет многократно цитировались разными авторами кроме шолохофобов и солжениценофилов. «Привет» от автора «Одного дня...» Михаил Александрович воспринял якобы так: «…какой хваткий паренёк, мельком встретились, а он тут же отписался, чтобы зафиксировать, – это я был, вот мой адрес, пишите, если что, и не хворайте» [27, с.890].

Фантасмагорическая прилепинская реальность практически ни в чём не совпадает с реальностью жизненной. Во-первых, 17 декабря 1962 года не в Абхазии и не кулуарно, а в Кремлёвском дворце приёмов состоялась встреча не только Хрущёва, но и Брежнева, Микояна, Суслова, Косыгина и других руководителей СССР с творческой интеллигенцией страны, среди которой преобладали писатели. О масштабности события можно судить даже по такому частному вопросу: по разным сведениям участников, в банкетном зале столы были накрыты на 300 [30, с. 66] – 400 [9, с.239] человек.

Солженицын же, один из главных героев форума, был комфортно доставлен на обкомовской «Волге» из Рязани в Москву, а затем – в Кремлёвский дворец [30, с. 64]. Здесь, а не в Абхазии, произошла первая встреча автора «Одного дня…» с гениальным творцом «Тихого Дона», о чём с мерзкой гордыней рассказал Солженицын в «Телёнке…» [30, с.71]. Но Прилепин, как следует из многих фактов, мемуар Александра Исаевича не читал.

Итак, об эпохальном культурном событии времён правления Хрущёва писали практически все СМИ, имеются стенограмма и фотографии «главных героев» форума [31], а также воспоминания участников сего действа и авторов, обращавшихся к данной теме позже. Из огромного количества источников назовём несколько: «Бодался телёнок с дубом» Александра Солженицына [30, с.66-71], «Обречённый на бессмертие» Евгения Евтушенко [8, с.571-572], «Шолохов» Валентина Осипова [16, c. 532], «Александр Солженицын» Людмилы Сараскиной [28, с. 510-511], «Евтушенко. Love story» Ильи Фаликова [32, с.184].

Шолоховско-солженицынский сюжет не только наглядно иллюстрирует объём знаний и филологическую культуру Захара Прилепина, но и то, как он работает с первоисточниками. Почти со стопроцентной уверенностью можно сказать, как родилась вышеприведённая сказочная версия. Сначала было беглое чтение автором «Шолохова. Незаконного» или его «помощником/помощниками» раздела «Признания Александра Твардовского» в книге Валентина Осипова «Шолохов». В результате чего перепутаны события 1962-го и 1963-го годов, что, если ты хоть немного в теме, сделать невозможно. Затем заработало художественное воображение человека, не обременённого знаниями истории литературы…

В 1963 году (а не в 1962, как у Прилепина) Хрущёв принимал у себя на даче в Абхазии «избранных» писателей во главе с Шолоховым. Это мероприятие, куда были приглашены и иностранные гости, планировалось ради главного события – чтения Твардовским его запрещённой поэмы «Тёркин на том свете».

Валентин Осипов в своей книге «Шолохов» приводит мнения о встрече Александра Солженицына, Александра Твардовского, Алексея Аджубея. И у человека, незнакомого с биографией Солженицына и соответствующими мемуарами, историко-литературоведческими работами, может сложиться впечатление: все названные авторы были гостями Хрущёва, свидетелями чтения поэмы.

Но Солженицына в Абхазию не пригласили, и он характеризует всё происходившее там с чужих слов и задним числом. Об этом, например, свидетельствует следующее предложение из «Телёнка...»: «Александр Твардовский тот симпозиум использовал к делу: их (участник так не скажет. – Ю.П.) повезли потом в Пицунду, на хрущёвскую дачу, и сослужил Лебедев ещё одну службу: подстроил чтения вслух “Тёркина на том свете”» [30, c.104].

Цитата Солженицына, приведённая Осиповым, которая дала повод разыграться фантазии Прилепина, – это монтаж двух предложений из второго абзаца с постраничной сноской из «Телёнка…», где уничижительно характеризуется Аджубей за его фразу: «…эту поэму красиво слушал Шолохов» [30, с. 104].

В заключении выразим своё отношение к уже приведённому прилепинскому варианту шолоховской реакции на письмо Солженицына. Называть 44-летнего автора «Одного дня…» «пареньком» и ёрничать Михаил Александрович не стал бы. Шолохов знал на тот момент один вариант солженицынской биографии: война, лагерь, болезнь… К тому же сохранились письма Твардовского, свидетельствующие о высокой шолоховской оценке «Одного дня…» и его добром отношении к автору произведения. Их цитирует Валентин Осипов в своей книге, входящей в «Краткую библиографию», приводимую в конце «Шолохова. Незаконного».

В который раз у нас возникает вопрос: какова метода работы Прилепина с первоисточниками и необходимыми исследованиями, мемуарами по теме? Ведь пропустить два высказывания Твардовского можно было лишь в двух случаях: либо 532 и 533 страницы книги Осипова не прочитаны, либо Прилепин сознательно не заметил убивающие его версию оценки.

В том же сюжете Прилепин пишет: «О Солженицыне Шолохов ещё не успел сложить мнения и по-казачьи (подчеркнём, мягко говоря, странное представление автора книги и о казаках, и о Михаиле Александровиче. – Ю.П.) с оценкой не торопился» [27, с. 889]. Теперь предоставим слово Твардовскому: «… (среди) тепло или восторженно встретивших первую повесть нового писателя назову два имени: Ваше, Константин Александрович, и М.А. Шолохова…» [16, с. 531]; «Шолохов в своё время с большим одобрением отозвался об “Иване Денисовиче” и просил меня передать поцелуй автору повести…» [16, с. 532].

В правдивости слов Твардовского нет оснований сомневаться. Во всём же рассмотренном сюжете из пяти абзацев можно верить лишь процитированному солженицынскому письму, всё остальное – запредельной концентрации ложь, фантасмагорическая историко-литературная реальность. И вот из таких «крепких», «качественных» блоков построен дом под названием «Шолохов. Незаконный». О некоторых из них скажем далее.

 О том, как Григорий Мелехов гусёнка зарезал, и о многом другом, о чём вы не догадывались

Ни один из прилепинских одописцев не потрудился хотя бы в общих чертах определить, что новое по сравнению с предшественниками сказал их кумир о жизни и творчестве Шолохова. Когда в мае 2019 года автор этих строк спросил у Захара Прилепина, почему он решил написать книгу о Шолохове, тот ответил: «Хочу поставить точку в спорах об авторстве “Тихого Дона”». На последовавшую реплику, ведь это уже давно сделано многими шолоховедами, Прилепин с удивлением на лице отмолчался.

После выхода «Шолохова. Незаконного» стало очевидным, что по данной проблеме в книге не сказано ничего принципиально нового. Прилепин лишь развёрнуто проиллюстрировал (на наш взгляд, слишком развёрнуто, затянуто проиллюстрировал) очевидные факты, явления, о которых говорилось шолоховедами, но что упорно игнорируется ненавистниками писателя разного времени. Например, главные – часто первые – произведения созданы многими авторами мировой литературы в возрасте Шолохова, написавшего «Тихий Дон», а их последующие тексты по качеству уступают ранним [27, с. 960-981].

Примечательно, что Герман Ермолаев (лучший, на наш взгляд, знаток проблемы авторства и творчества Шолохова) в библиографическом списке «Шолохова. Незаконного» отсутствует. О нём Прилепин сообщает, в частности, следующее: «…версию плагиата считал смехотворной» [27, с.1022]. Понятно, почему не называются статьи и книги Ермолаева: на фоне таких научно-обстоятельных работ американского литературоведа казачьего происхождения, как «О книге Р.А. Медведева “Кто написал “Тихий Дон”» (опубликованной в СССР ещё в 1989 году) [10], «Шолохов: жизнь и творчество» [11], прилепинский «эпос» выглядит нескончаемо длинной пустопорожней говорильней с массой провально-вопиющих недостатков. Правда, некоторые идеи Ермолаева, как и других шолоховедов, перекочевали в «кирпич» Прилепина без ссылок на первоисточник. Тот же В. Петелин в аналогичных случаях не «приватизирует» Г. Ермолаева, а цитирует его работы и делает на них сноски [24, с. 871-873].

У нас не вызывает сомнений, что большая часть книги в 1087 страниц – это свободный журналистский пересказ общеизвестных фактов, событий, взглядов, обильно сопровождаемый разного рода авторскими «открытиями»-подробностями, фактологически ущербными или концептуально уязвимыми. Зачерпнём из этого бездонного колодца книги только горсть примеров.

Шокирует версия Прилепина о том, как отреагировал на рукопись первого тома «Тихого Дона» замредактора журнала «Октябрь» Лузгин. Он «вернул рукопись Шолохову, спокойно пояснив, что тот оправдывает казачество и занимает антисоветскую позицию» [27, с. 278]. Напомним автору «Шолохова. Незаконного», что первый том заканчивается возвращением Григория Мелехова после ранения через Ягодное в родительский дом, к жене Наталье. Это происходит в ноябре 1914 года, поэтому о каком оправдании казачества и антисоветской позиции может идти речь?

Не менее «новаторски» трактуется в книге одна из главных причин прекращения публикаций третьего тома «Тихого Дона»: «Серафимович покинул редакцию “Октября” – старик хотел ещё успеть поработать, дописать свой “Железный поток”, и без него теперь в журнале дули на воду» [27, с. 314]. Во-первых, А. Серафимович до осени 1929 года руководил «Октябрём», то есть перестали публиковать «Тихий Дон» ещё при его редакторстве. Во-вторых, законченный вариант «Железного потока» был издан пятью годами раньше, в 1924-ом. Об этом, кстати, говорится у Прилепина на 241-й странице. На какие мысли такое фактологическое несовпадение наводит, нами уже говорилось в статье о прилепинском жизнеописании Есенина [18], где подобное авторское «раздвоение личности» встречается гораздо чаще. Правда, Прилепин демонстрирует постоянство не только в этом.

В его книгах о Есенине и Шолохове проявляется и общее понимание природы рождения художественного образа: он «срисовывается» (слово, постоянно употребляемое Прилепиным) с реального человека. Об ущербности такого подхода также шла речь в нашей вышеназванной статье [18]. Естественно, что нескончаемые многостраничные рассуждения Прилепина о том, с кого Шолохов «срисовал» того или иного героя, не дают ничего для понимания разных образов произведений, творчества писателя в целом.

Подчеркнём, сам Михаил Александрович отвергал подобный «фотографический» подход к трактовке судеб своих героев. Хотя в его известном высказывании речь идёт о Григории Мелехове, оно, несомненно, применимо и к другим персонажам писателя. Ещё в 1974 году длинный и подробный ответ на вопрос Константина Приймы «Как был найден образ Григория?» Шолохов завершает так: «Однако, поверь, что и жизненного опыта Ермакова мне не хватило для того, чтобы создать образ мятущегося человека – правдоискателя Григория Мелехова, несущего в себе отблески трагизма эпохи. Образ Григория – это обобщение исканий и многих людей…» [25, с. 196].

Из многочисленных источников известно, что встреча Шолохова со Сталиным – ключевая в судьбе издания третьего тома «Тихого Дона» – прошла по инициативе Горького у него на даче. В книге же Прилепина о месте и главном участнике событий сообщается принципиально иное: «Сталин пришёл на Малую Никитскую пешком, один. Охрана, конечно же, ненавязчиво двигалась следом, но Сталин хотел показать только что приехавшему и обживающему новый дом Горькому, что он, вождь, ходит среди людей (??? – Ю.П.), по советской столице» [27, с. 393]. В таких «первооткрывательских» случаях принято называть источник информации, что, конечно, не делается. Хотя можно догадаться, откуда растут ноги у данной версии.

В книге С. Семанова «“Тихий Дон”: “белые пятна”. Подлинная история главной книги XX века» приводится мнение Ф. Шахмагонова, согласно которому встреча Шолохова со Сталиным произошла на городской квартире Горького. Далее Семанов продолжает: «Нам это уточнение кажется весьма вероятным. Ещё Шахмагонов добавил, что Сталин пришёл в дом Горького один, без всяких сопровождающих – это тоже представляется правдоподобным, учитывая значимость и тонкость разговора, который предстоял» [29, с. 345].

Странно, что С. Семанова, как и З. Прилепина, не смутил тот факт, что Шахмагонов рассказал сию версию уже после смерти Шолохова. К тому же секретарём Михаил Александровича он стал только в 1951 году. Ещё более удивляет, мягко говоря, несерьёзная аргументация Семанова в пользу шахмагоновской версии, рассчитанной на сенсацию задним числом. Думаем, что всегда нужно руководствоваться фактами и логическим мышлением. То есть десятки исследователей при жизни автора «Тихого Дона» писали о его встрече со Сталиным на даче М. Горького, и Михаил Александрович данную версию не подвергал сомнению. К тому же – и это обязан знать любой шолоховед – есть другие свидетельства, подтверждающие точность версии К. Приймы.

Ещё в 1956 году В. Петелин записал слова, сказанные Шолоховым в Академии бронетанковых войск: «Горький позвонил Сталину, попросил приехать к нему на дачу. Через час Сталин был у него» [24, с. 517]. Естественно, что в книге В. Петелина «Жизнь Шолохова. Трагедия русского гения» встреча Шолохова со Сталиным происходит на даче Горького [23, с. 455]. Читал ли эти работы В. Петелина и К. Приймы автор «Шолохова. Незаконного» или просто включил их в список «Краткой библиографии»?.. Вообще же многочисленные прилепинские истории, подобные приведённой, воспринимаются как плод фантазии автора, перепутавшего художественное произведение с жизнеописанием.

Приведём ещё один пример из книги «Шолохов. Незаконный», свидетельствующий об общей филологический культуре, интеллекте З. Прилепина. Вот как он последовательно создает ложное представление о восприятии литературы руководством страны: «Власть в лице Луначарского (но не только его), занимавшая, как правило, куда более консервативные позиции, чем ортодоксы (туманное, уязвимое на уровне понятийно-смысловом сравнение оставим без комментариев. – Ю.П.), радовалась шолоховскому явлению в силу сложившихся ещё в конце XIX века эстетических представлений» [27, с. 307].

Но в 1920-1930-е годы Луначарский и другие представители власти оценивали литературу, культуру исключительно с социально-классовых позиций. Поэтому взгляды наркома просвещения в ключевом вопросе ничем не отличались от идеологов РАППа. Так, в статье «Марк Колосов» Луначарский отводил литературе роль служанки партии, которая обладает «самой чистой, самой честной, самой объективной истиной» [14]. А в другой публикации «Пути современной литературы» нарком в духе самых дубиноголовых ортодоксов утверждает: «Только пролетарский писатель сможет нас удовлетворить вполне» [15].

Похвала же Луначарского в адрес Шолохова, приводимая Прилепиным, и сама по себе, и с учётом вышесказанного – это литературоведчески провальное словесное жонглирование, своеобразно иллюстрирующее известную партийную установку учёбы у классиков. Показательно, что в таком «порожняке» автор «Шолохова. Незаконного» увидел проявление радости Луначарского, выраженной, на наш взгляд, весьма загадочно: «Форма у Шолохова – насыщенная (??? – Ю.П.) реалистическая форма, к которой поднимались (??? – Ю.П.) многие классики, выражая большие бытовые явления (??? – Ю.П.)» [27, с. 306].

Провалы исторические и литературоведческие концептуального свойства (о чём речь шла и в наших двух предыдущих статьях [20], [21]) текст «Шолохова. Незаконного» «гармонично» соседствуют с огромным количеством мелких фактологических «блох». Ограничимся минимальным количеством примеров, дающих представление о разных типах изъянов книги, определяющих её качество и суть.

1. Огромное количество работ о Гражданской войне, вышедших в последнее тридцатилетие, как и многочисленные мемуары участников этой войны, остались вне поля зрения Прилепина. Представление автора «Шолохова. Незаконного» о великой трагедии осталось на уровне самых идеологически правильных историков советского времени. Сказанное проиллюстрируем двумя суждениями Прилепина.

а) Прилепин по-большевистски утверждает, что «Ледяной поход выявил <...> болезненный разлад между простонародьем и белой костью: день за днём, во всех станицах, где проходило белое воинство, казаки и тем более крестьяне встречали добровольцев настороженно или враждебно» [27, с. 100].

В реальной жизни казаки и крестьяне относились по-разному к участникам похода и к Добровольческой армии в годы Гражданской войны. Это зафиксировано в мемуарах А. Богаевского, А. Деникина, П. Врангеля, Р. Гуля, С. Пауля и многих других. В самом начале похода большинство жителей станиц и хуторов занимали выжидательную позицию. Например, на вопрос офицера в станице Ольгинской «За кого он?» бедный крестьянин ответил: «Кто из вас победит, за того и будем» [2, с. 43].

В одном и том же населённом пункте участники «Ледяного» похода видели проявление и враждебности, и гостеприимства. К тому же были станицы и хутора с преобладающим позитивным или негативным отношением к Добровольческой армии. Среди первых в частности можно назвать Незамаевскую и Елизаветинскую, среди вторых – Лежанку и Киселёвские хутора.

Вообще же – и об этом Прилепин не говорит – отношение к участникам «Ледяного» похода определялось боязнью мести со стороны красных, степенью большевизации населения (то есть обезбоженностью, отпадением от традиционной системы ценностей), месторасположением населённого пункта и так далее.

Видение Прилепиным «Ледяного» похода Гражданской войны, транслируемое в «Шолохове. Незаконном» напрочь исключает реальные события, которые объясняют продолжительность братоубийственной трагедии. Приведём два эпизода из «Ледяного похода» Р. Гуля, в комментариях не нуждающиеся.

«На Кубани повеяло традицией старой Руси. Во всех станицах встречают радушно, присоединяются вооруженные казаки» [7, с. 66].

После неудачного штурма Екатеринодара, смерти Корнилова и многих добровольцев к отступающей армии в начале мая 1918-го года прибывают донцы-казаки. Послушаем их: «“Все встали, чисто, как один <...> Из половины области их уже выгнали, теперь вас только ждём, нас за вами депутатами послали”. – “Какой вы станицы?” – “Егорлыцкой”. – “Ну, а теперь нас обстреливать не будете сами?” – спрашивает худенький раненый юнкер.

Казак засмеялся и махнул рукой: “<...> Теперь не беспокойтесь, и стар и мал за винтовку схватились, на себе испытали”» [7, с. 97].

б) Краткая, вульгарно-социологическая, примитивная характеристика «Ледяного» похода Добровольческой армии из Ростова-на-Дону до Екатеринодара завершается так: «Никакого стратегического смысла в этом многократно опоэтизированном походе не было» [27, с. 27].

Видимо, это написал военный стратег больший, чем легендарные генералы Добровольческой армии, чьи планы менялись с учётом реальной ситуации. Но всё-таки Захару Прилепину стоит учитывать, помимо прагматики похода, его нравственный смысл, на что делали ударение Марина Цветаева, Иван Бунин, Иван Ильин и многие другие, такие разные – человечески и мировоззренчески – люди. Но понятно, что их мнение для «левого» Прилепина ничего не значит, поэтому предлагаем ему познакомиться с точкой зрения современного историка Армена Гаспаряна.

Его высказывание, во-первых, перекликается, по сути, с названными авторами, во-вторых, неприятно удивит автора «Шолохова. Незаконного» сравнением «Ледяного» похода с современными событиями на Донбассе. Процитируем два отрывка из рассказа о легендарном герое Добровольческой армии генерале Сергее Леонидовиче Маркове: «Это и есть та великая Россия, о потере которой мы скорбели в 90-х годах. Это тот самый легендарный русский характер, который после «Крымской весны» и событий на Юго-Востоке Украины, начал возвращаться. Я в своё время в твиттере провёл параллели, разумеется, условные, между Михаилом “Гиви” Толстых и генералом Марковым. Та же любовь к Родине, то же презрение к смерти, тот же самый порыв без перерыва. Даже та самая папаха. Это марковский дух и марковский стиль. Это русский дух, который никогда не суждено понять западному человеку» [6, с. 42–43]; «Это была панихида по исторической России. И по только зародившемуся Белому движению. Тогда еще никто из участников печальной церемонии этого не сознавал. Но Ледяной поход, бескомпромиссная верность Родине – это великая история великой России» [6, с. 43].

2. Очень много явных фактических ошибок и концептуальных провалов допускает Прилепин, говоря о встрече Шолохова с Шукшиным в главе «Над тихой водой». Вот некоторые из них:

а) Зачем, ведя речь о 1974 годе и о влиянии шолоховских романов на «весь жанр советского эпоса» [27, с. 984], называть произведения, к тому времени не завершённые или даже не написанные. Например, «Отречение» Петра Проскурина создавалось в период с 1986 по 1990 годы, роман «Дом» (последняя часть тетралогии Фёдора Абрамова) датируется 1978-м, а третья часть «Канунов» Белова была закончена через десять лет после встречи Шолохова с Шукшиным. К тому же, в «Канунах», как и в двух частях трилогии – «Год великого перелома. Хроника начала 30-х годов» (1988-1994), «Час шестый» (1997-1998), принципиально иначе, чем в «Поднятой целине», изображаются доколхозная жизнь и сама коллективизация, которая, по Белову, – величайшее преступление двадцатого века. Думаем, Василий Иванович прав, называя «Поднятую целину» «уступкой конъюнктуре» [1, с. 326].

б) Писательская судьба Шукшина через публикации в «толстых» журналах и литературно-идеологическую борьбу у Прилепина предстает такой: «Шукшин ведь, заявившись в Москву (??? – Ю.П.), начинал публиковаться в “Октябре” у Всеволода Кочетова <...> Кочетов взял самородка в оборот, выбил ему квартиру (“взять в оборот” имеет другой смысл. – Ю.П.), в тайне надеясь, что станет Вася ещё одним бойцом на образующемся (??? – Ю.П.) фронте внутренней борьбы. Но Вася, поглядев со стороны, решил в эти игры не играть и ушёл в либеральный “Новый мир” (даже если формально следовать логике Прилепина, данный шаг Шукшина означает, что он в эти игры играл, только на другой стороне. – Ю.П.), а потом не без умелости держался посерёдке меж либеральной и русской партиями…» [27, с. 986].

Однако свой первый рассказ «Двое в телеге» Шукшин опубликовал не в «Октябре», а в «Смене» в августе 1958-го [4, с. 381]. И только через 2,5 года появились три рассказа на страницах мартовского номера «Октября». Но произошло это с подачи Александра Дроздова, бывшего белого эмигранта, сменовеховца, который после смерти Фёдора Панфёрова до прихода Всеволода Кочетова рулил «Октябрём». Кочетов, вопреки утверждению Прилепина, Шукшину квартиру не выбивал, а помог решить проблему с пропиской. Сказанное нами подтверждают многие источники, в том числе книга Алексея Варламова «Шукшин» [4, с. 140–146]. Она, как и называемые ранее книги, включённая в «Краткую библиографию» «Шолохова. Незаконного», Прилепиным не прочитана.

Завершая данный сюжет, отметим: последний период жизнетворчества Василия Шукшина Прилепиным игнорируется, так как он полностью разрушает версию о писателе, умело держащемся «посерёдке». Самые продуктивные годы творчества (1970-1974) Шукшин был не только членом редколлегии «Нашего современника» (главного журнала «русской партии»), но и опубликовал здесь свои лучшие итоговые произведения: «Калина красная», «До третьих петухов». Да и кощунственный некролог Фридриха Горенштейна безоговорочно свидетельствует о том, на чьей стороне был Василий Макарович в «Третьей мировой» (Ю. Селезнёв).

в) Подлинный смысл этой войны несовместим с прилепинской «левой» версией отечественной истории XX века. Поэтому в книге «Шолохов. Незаконный» в тосте Шукшина, произнесённом в доме автора «Тихого Дона», есть предсказуемая лакуна. Помимо традиционно-цитируемых слов о необходимости собрать русскую нацию (они есть у Прилепина), Шукшин сказал о трагедии вымирания народа. Эту часть тоста, сославшись на воспоминания Анатолия Заболоцкого, приводит даже осторожный Алексей Варламов в своей    книге «Шукшин» [4, с. 358]. У Прилепина ключевые слова в застольном высказывании Шукшина отсутствуют. Вымирание русских даже в благополучные 1970-е не вписывается в те мифы о советском периоде нашей истории, транслируемые Прилепиным и его единомышленниками.

г) Автор «Шолохова. Незаконного», говоря о десакрализации имени героя своей книги, приводит цитату из «Тяжести креста» Василия Белова, в которой есть такие слова: «Ядовитая мысль о плагиате, запушенная определенными силами и поддержанная Солженицыным, посещала иногда и мою грешную голову…» [1, с. 967].

Один из комментариев Прилепина к этим словам следующий: «Пишут порой, что Шукшин не мог знать про версию о плагиате: западная пресса была до него недоступна, а в советской про то не писали. Да всё он знал. В “клубах” и в “гостях” ему рассказали давно. Вася Белов, друг закадычный (мы не можем комментировать каждое нарушение правил русского языка. – Ю.П.) – и тот мог поделиться» [27, с. 987].

Захар Прилепин, автор или соавтор книги «Шолохов. Незаконный» почему-то не заметил элементарной ошибки, допущенной Беловым, и попал в очередной фактологический капкан, умудряясь при этом придумывать всякие «бухтины». Версию о плагиате, впервые озвученную на рубеже 1920-1930-х годов людьми разных национальностей, в 1960-1970-е годы реанимировали не евреи, как утверждает В. Белов, а А. Солженицын. Именно он – идейный вдохновитель и главный автор «Стремени “Тихого Дона”», о чём мы уже писали [19]. Сей пасквиль вышел в Париже в сентябре 1974-го года, о чём в «Шолохове. Незаконном» сообщается на 942-й странице, а встреча автора «Тихого Дона» со съёмочной группой фильма «Они сражались за Родину» состоялась в июне того же года. То есть Шукшин, Белов, как и все другие, не могли никак попасть под влияние идей Солженицына-Томашевской. В целом же данный сюжет свидетельствует, что у автора жизнеописания или очевидные проблемы с логикой мышления, или очередное «раздвоение личности».

3. «Если зарезанный на покосе Григорием Мелеховым гусёнок – символ загубленной им женской судьбы, тем же лезвием брошенная им Наталья будет пытаться убить себя …» [27, с. 1033]. Однако во время покоса Мелехов перерезал «косой надвое» не гусёнка, а «дикого утёнка» [34, с. 49]. И в романе не говорится, что тем же лезвием Наталья пытается убить себя. Коса в хозяйстве Мелеховых была не одна. Главное же – смерть только что рождённого утёнка не является символом загубленной жизни Натальи. После попытки самоубийства она была счастливой матерью, счастливой женой, счастливым человеком, которого любили все.

4. Калмыков у Прилепина «белогвардеец» [27, с. 292], каковым он не являлся, так как был убит Бунчуком ещё в августе 1917 года.

5. В авторское повествование «Шолохова. Незаконного» о весне 1918 года [27, с. 1014] попадает безымянный казак, призывающий к восстанию жителей хутора Рыбного, где прятался Григорий Мелехов: «Что же вы стоите, сыны тихого Дона? <…> Отцов и дедов ваших расстреливают, имущество ваше забирают, над вашей верой смеются жидовские комиссары, а вы лузгаете семечки и ходите на игрища?» [36, с. 107]. Но в романе это происходит в марте 1919 года.

6. Видимо, стремясь по-разному опровергнуть либеральную версию о Шолохове-антисемите, Прилепин делает Исаака Бабеля его «закадычным приятелем» [27, с. 1020], что не соответствует действительности.

7. Непонятно, зачем Прилепин повторяет устойчивый советско-либеральный миф о том, что В. Маяковский «всю жизнь любил» Лилю Брик [27, с. 227]. Элли Джонс, Татьяну Яковлеву, Веронику Полонскую и других возлюбленных поэта с подачи Лили и зацикленных на ней маяковсковедов (и не только их) по-прежнему будем игнорировать?

8. Прилепин, цитируя отрывок из романа, заканчивающийся словами: «… задыхаясь, говорил Чубатый», – комментирует их так: «Он задыхается не от волнения, а от предчувствия предстоящего убийства. Как безупречно точно подобран Шолоховым глагол!» [27, с. 285]. Любой ученик школы, не говоря уже о филологе (каковым является Прилепин), должен знать, что «задыхаясь» – это деепричастие.

9. Характеризуя пулемётную команду Бунчука, Прилепин утверждает: «На Дону разгорается война – в пулемётную ростовскую команду родовых казаков не набирается, вместо них – армяне с греками и еврейка на подхвате» [27, с. 292]. Автор «Шолохова. Незаконного» почему-то не заметил, что в команде Бунчука было шестнадцать человек [16, с. 189], и помимо грека, армянина, еврейки в ней были два грузчика, восемь металистов, наборщик Степанов, забойщик с рудника Зеленский, Крутогородов, Беговой, Хвыличко [35, с.189-191]. Себя же в разговоре с Анной Погудкой Бунчук называет казаком [35, с. 193]. Вообще же Прилепину стоило поискать красных казаков, прежде всего, в конных армиях Ф. Миронова и С. Будённого.

10. Непонятно, на основании чего Илья Бунчук отнесён Прилепиным к «представителям малороссийского племени» [27, с. 1027]. Нигде в «Тихом Доне» ни на каком уровне нет и намёка на украинство героя. Видимо, национальность Бунчука Прилепин определяет по его фамилии. Тогда автор «Шолохова. Незаконного» должен называть, что он, конечно, не делает, Лермонтова – шотландцем, Даля – датчанином и т.д.

Очевидные выводы из сказанного в этой главе делать не будем, а обратимся к следующей теме.

Продолжение

Использованные источники: 
1.    Белов В. Тяжесть креста. Воспоминания о Василии Шукшине // Белов В. Собрание сочинений: в 7 т. Т 5. Очерки. Произведения для детей. – М.: РИЦ «Классика», 2011. – С. 299-376. 
2.    Богаевский А. 1918 год // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Ледяной поход. – М. : Голос, 1993. – С. 5. – 112. 
3.    *Быков Д. Счастливая жизнь Захара Прилепина // Прилепин З. Грех. – М.: Вагриус, 2008. – С. 5-10.
4.    Варламов А. Шукшин. – М.: Молодая гвардия, 2015. – 399 [1] c.
5.    Врангель П. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. – Т. 1. Воспоминания. Мемуары. – Минск : Харвест, 2002. – 480 с.
6.    Гаспарян А. Россия в огне Гражданской войны: подлинная история самой страшной братоубийственной войны. – М.: Издательство «Э», 2016. – 320 с. 
7.    Гуль Р. Ледяной поход : сборник произведений. – Москва : Воениздат, 1992. – 348 с.
8.    Евтушенко Е. Обречённые на бессмертие // Евтушенко Е. Собрание сочинений в 9 т. Т.7. – М.: Издательство «Э», 2017. – С. 571-585.
9.    Евтушенко Е. Фехтование с навозной кучей // Евтушенко Е. Шестидесятник. Мемуарная проза. – М.: Зебра Е, 2006. – С. 204-240. 
10.    Ермолаев Г. О книге Р.А. Медведева «Кто написал “Тихий Дон” (Париж, 1975)» // Вопросы литературы. – 1989. – №8. – С.177-198.
11.    Ермолаев Г. Шолохов: жизнь и творчество // Васильев В. Михаил Шолохов. В сознании А. Солженицына и его единомышленников. – М.: Родина, 2020. – С.302-399.
12.    Колобродов А. Биография как эпос // Литературная газета. – 2023. – №31. – С. 12-13. 
13.    Кузнецов Ф. «Тихий Дон» – судьба и правда великого романа. Возникновение версии // Шолохов Михаил Александрович. – URL: http://sholohov.lit-info.ru/sholohov/kritika/kuznecov-sudba-i-pravda/vozniknovenie-versii.htm 
14.    Луначарский А. Марк Колосов // Наследие А. В. Луначарского. – URL: http://lunacharsky.newgod.su/lib/ss-tom-2/mark-kolosov/ 
15.    Луначарский А. Пути современной литературы // Наследие А. В. Луначарского. – URL: http://lunacharsky.newgod.su/lib/ss-tom-2/puti-sovremennoj-literatury/ 
16.    Осипов В. Шолохов. – М.: Молодая гвардия, 2010. – 639 [1] с. 
17.    Павлов Ю. Дина Рубина: портрет на фоне русскоязычных писателей и Франца Кафки. – Родная Кубань. – 2008. – URL: https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_3707.html 
18.    Павлов Ю. Заметки о нескольких сюжетах в книге Прилепина «Есенин: обещая встречу впереди» // Родная Кубань. – 2020. – URL: https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_367.html 
19.    Павлов Ю. Михаил Шолохов и его «Тихий Дон» как проявитель сущности творческой личности // Завтра. – 2023. – URL: https://zavtra.ru/blogs/mihail_sholohov_i_ego_tihij_don_kak_proyavitel_sushnosti_tvorcheskoj_lichnosti 
20.    Павлов Ю. Подтёлковский сюжет в книге З. Прилепина «Шолохов. Незаконный» как проявитель позиции и исследовательского «мастерства» // Родная Кубань. – 2023. – URL: https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_15758.html
21.    Павлов Ю. «Расказачивание» в книге З. Прилепина «Шолохов. Незаконный» vs Расказачивание в «Тихом Доне» и в жизни // Родная Кубань. – 2023. – URL: https://rkuban.ru/archive/rubric/literaturovedenie-i-kritika/literaturovedenie-i-kritika_15762.html 
22.    Пауль С. С Корниловым // Белое дело: избранные произведения в 16 книгах. Ледяной поход. – Москва : Голос, 1993. – С. 182–216.
23.    Петелин В. Жизнь Шолохова. Трагедия русского гения. – М. : Центрполиграф, 2002. – 895 с.
24.    Петелин В. Михаил Александрович Шолохов. Энциклопедия. – М.: Алгоритм, 2011. – 960 с. 
25.    Прийма К. С веком наравне: Статьи о творчестве М.А. Шолохова. – Ростов, 1981. – 244 с. 
26.    Прилепин З. Именины сердца. Разговоры с русской литературой. – М.: АСТ, 2009. – 416 с.
27.    Прилепин З. Шолохов. Незаконный. – М. : Молодая гвардия, 2023. – 1087 [1] c. 
28.    Сараскина Л. Александр Солженицын. – М.: Молодая гвардия, 2009. – 935 [9] с.
29.    Семанов С. «Тихий Дон»: «белые пятна». Подлинная история главной книги XX века. – М. : Яуза, ЭКСМО, 2006. – 416 с. 
30.    Солженицын А. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. – СПб: Азбука-Аттикус, 2022. 832 с. + вкл. (56 с.).
31.    Стенограмма встречи руководителей КПСС и Советского Правительства с деятелями литературы и искусства. 17 декабря 1962 г. – URL: https://avn-msk.livejournal.com/750899.html 
32.    Фаликов И. Евтушенко: Love story. – М.: Молодая гвардия, 2017. – 718 с.
33.    Шешуков С. Неистовые ревнители: Из истории литературной борьбы 20-х годов. – М. : Художественная литература, 1984. – 351 с. 
34.    Шолохов М. Тихий Дон. Собрание сочинений. В 8-ми т. Т 1. Тихий Дон: Роман в 4-х кн. – М. : Худож. лит., 1985. – 351 с. 
35.    Шолохов М. Тихий Дон. Собрание сочинений. В 8-ми т. Т 2. Тихий Дон: Роман в 4-х кн. – М. : Худож. лит., 1985. – 352 с. 
36.    Шолохов М. Тихий Дон. Собрание сочинений. В 8-ми т. Т 3. Тихий Дон: Роман в 4-х кн. – М. : Худож. лит., 1985. – 368 с. 

*Признан иностранным агентом в РФ