Интервью Ю.М. Павлова с В.В Касьяновым 

Ю.П.: Добрый день, Валерий Васильевич. Нашу беседу хотелось начать с разговора о Вашем роде: о родителях, дедушках, бабушках… Какие это были люди и как они повлияли на становление Вашей личности?

В.К.: Добрый, добрый, Юрий Михайлович. Позвольте мне сразу же сказать вам большое спасибо за возможность публикации в любимом мною журнале, который я с удовольствием читаю с момента его основания. В домашней библиотеке у меня есть практически все его номера. Что касается вопроса, то в моем роде переплелись воедино судьбы многих поколений россиян, переживших страшную эпоху последних лет Российской империи, революций, гражданской и Великой Отечественной войн. Я отношу себя к первому послевоенному поколению, поскольку мой папа, пришел с фронта весь израненный и женился только в 1950 году на моей маме. Отец из очень старинного рода Касьянов, донских казаков, который практически весь исчез в лихолетье революции, разделившись на белых и красных. Два брата отца ушли к белым, а мой папа и еще один брат – к красным. В 1935 году, когда отец уже командовал взводом, его вызвали в политотдел и сообщили, что мой дед, его отец, осужден по статье за вредительство. В результате разбирательств перед папой определились два пути дальнейшей жизни и службы или тоже «пойти по статье», как сыну врага народа, или сменить фамилию. Так мы стали не Касьянами, а Касьяновыми. Кстати, родственники (Касьяны) ему это так и не простили.

Папу я не помню. Его образ сформировался у меня по рассказам мамы. Он работал уполномоченным по заготовкам стратегического сырья в Сибири, в Иркутской области. Фактически через месяц после моего рождения он умер, и мама со мной на руках вынуждена была вернуться на родной Дон в Красносулинский район, в поселок, который сегодня называется город Гуково. Маму я боготворю, потому что все, что я знаю и умею, дала мне, прежде всего, она. Удивительная, невероятно талантливая, но «малообразованная» (так она о себе говорила). Она все умела, мне казалось, все знала, постоянно поражала меня своими провидческими фразами. В отношении меня практически все они сбылись. Интересно, что мама и папа были из разных социальных и даже этнических групп: он – казак, она – украинка (хохлушка). Помните, как у М. Шолохова – это несоединимо. А нет! Соединились, полюбили друг друга. И мама навсегда осталась верной этой любви. Замуж она больше никогда не выходила. Я много искал, изучал историю своих предков, но в архивах сохранились крупицы сведений о них.

Я повторюсь: всему, что есть во мне, я обязан маме. Но одновременно я считаю себя казаком, наследником героических традиций этого славного народа.

Ю.П.: Ваши школьные годы совпали с так называемой оттепелью. Что о советской школе этого периода может сегодня рассказать ученик Валерий Касьянов и как эти годы и советскую школу в целом оценивает профессор Валерий Васильевич Касьянов?

В.К.: Хочу сразу заметить, что в школе я ни о каком периоде оттепели не рассуждал. Осознание школьных лет пришло позднее. Но сказать о советской школе этого времени я очень хочу. Это была школа, в которой личность педагога формировала личности в учениках. Я на всю жизнь запомнил каждого из своих учителей. Мне так интересно было учиться. Из-за двух своих дней рождения – реального и записанного – я был моложе своих сверстников. Мама, понимая это, старалась качественно подготовить меня к школе, привить мне интерес к знаниям. Именно поэтому я считаю своим первым учителем маму. Я был круглым отличником, окончил школу с золотой медалью и пожизненно остаюсь благодарным своим учителям. Меня учили люди, прошедшие страшное время голода, репрессий, войны и их отличало предельное человеколюбие, забота, бескорыстная помощь и внимание к каждому ученику.

Как ученый я хочу сегодня подчеркнуть, что эти люди первыми вдохнули тот глоток свободы, который дала нам оттепель, и я на всю жизнь запомнил слова моей мамы о Хрущеве и событиях в Новочеркасске: «Ему недолго осталось. Он людей расстрелял. Сегодня это не простят». И еще: та советская школа, я убежден, была лучшей в мире. В послевоенные годы мы создали самую передовую школу, которая дала нам образованных людей – покорителей космоса, ученых, инженеров и специалистов, уровень знаний и компетенций которых высоко ценили во всем мире.

Ю.П.: Какие факторы повлияли на Ваш выбор стать историком?

В.К.: Стать историком я решил еще в 4-м классе, когда нам впервые сообщили о разделении по физико-математическому и гуманитарному профилям. Мне интересно было все, связанное с историей, я бредил тайнами древности, загадками истории. Позднее интерес к истории стал более предметным, научным и в 7 – 8-м классах с профессией я уже почти определился. Правда, именно в это время новый учитель истории сильно увлек меня археологией, он даже взял меня после 9-го класса в археологическую экспедицию в Вешенский район Ростовской области, где я совершенно случайно встретился с М. А. Шолоховым. Вы помните, я рассказывал об этом эпизоде на первых Лихоносовских чтениях на журфаке. Но в университете тяга к археологии ушла как бы сама собой.

Ю.П.: Что дали Вам как специалисту, руководителю, человеку годы обучения на историческом факультете государственного университета в Ростове-на-Дону?

В.К.: Я горжусь своим образованием, потому что меня учили великолепные ученые – педагоги одного из лучших университетов страны. Так получилось, что благодаря ректору, профессору Ю. А. Жданову, Ростовский университет стал родным домом для многих ученых, пострадавших в годы репрессий. Это были не оппозиционеры в современном понимании этого термина, а скорее вольнодумцы, мыслившие гораздо шире постулатов марксизма-ленинизма. Общаясь со своими сверстниками из других вузов, я это постоянно отмечал и всю жизнь благодарю судьбу за таких учителей. Учась на истфаке РГУ, я стал больше чем историком. Мне стал интересен мир филологии, журналистики, социологии, политологии, философии, культурологии в современном понимании этих наук. Кстати, я на первом курсе учился на историко-филологическом факультете и слушал лекции на двух отделениях.

Ю.П.: Вспомните, пожалуйста, что мог позволить себе купить на обычную стипендию, сорок рублей, советский студент 1960 – 1970-х годов? Как соотносится советская студенческая стипендия с нынешней? Как Вы думаете, почему наше государство не хочет или не может себе позволить выплачивать обучающимся аналогичную стипендию?

В.К.: Интересный вопрос. При минимальной зарплате тогда – 70 рублей, стипендия студента равнялась ее половине. А повышенная стипендия отличников была 40 – 45 рублей. Сравнивая эти цифры с сегодняшним днем, мы должны делать вывод, что успевающие студенты должны были бы иметь стипендию сегодня более 6000 руб. (половину МРОТ). К сожалению, это не так.

Конечно, и вчера, и сегодня многие студенты, учась, работают. К примеру, с первого курса я стал участвовать в лекционной деятельности по линии общества «Знание». Часть лекций и выступлений оплачивались, и это приносило мне еще до 50 рублей в месяц. Дважды я работал в студенческих строительных отрядах и получил за это солидное вознаграждение. Так что студенту Касьянову на жизнь и учебу денег хватало. Сравнение тех времен и нынешних убедительно свидетельствует, что сегодня эти соотношения не в пользу высшей школы. Но это отдельный разговор.

Ю.П.: В стенах многих российских учебных заведений неустанно говорят о кризисе образования, отмечая разрушительный характер соответствующей реформаторской деятельности. В своих работах Вы также затрагиваете проблемы диверсификации образования, необходимости уменьшения высших учебных заведений, сокращения объемов бюджетного финансирования государственных образовательных учреждений и т.д. Почему же мнение экспертных сообществ не учитывается?

В.К.: В своих многочисленных публикациях я тоже говорю о разрушительном характере реформ системы образования в России. Более того я глубоко убежден, что нельзя жить и работать в условиях бесконечных реформ, а они у нас продолжаются уже более 30 лет. Мы должны признать, что разрушение советской системы образования было гибельным и варварским, по сути. Как говорил академик Д. С. Лихачев, именно это породило поколение «недознаек». Разрушив старое, мы практически ничего своего не создали, а позаимствовали зарубежное. Например, Болонскую систему, двухэтажное высшее образование. Добавим сюда частные вузы, коммерческое «договорное» обучение, что позволило практически всем выпускникам школ получать высшее образование. Дошло до того, что в 2015 году выпускников школ оказалось даже меньше, чем мест в высших учебных заведениях. Таким образом, реформы завершились абсурдом. Одну из своих статей я прямо озаглавил: «В России вузов должно быть меньше». Утверждаю, что надо значительно сократить коммерческие, частные учебные заведения как рассадники тех самых «недознаек». До сих пор я получаю отклики на эту публикацию, в основном солидарные с моим мнением. Что касается бюджетного финансирования государственных образовательных учреждений, то я отвечу так: считаю, что высшее образование, как среднее и среднее специальное должно быть бесплатным, но обязательным. И государству нужно находить средства на финансирование системы образования. Даже в самые страшные периоды нашей истории руководители СССР это понимали.

Ю.П.: О советской кадровой политике Вы знаете не понаслышке. Валерий Васильевич, отталкиваясь от своего богатого жизненного опыта, а также как историк, социолог, как Вы оцениваете эту политику? И еще. Могли ли в советское время стать министрами люди без достаточного практического опыта работы по профессии? Вспомним, например, бывшего министра науки и высшего образования М. М. Котюкова или нынешнего министра просвещения С. С. Кравцова.

В.К.: Я считаю, что в современной России государственной кадровой политики не существует. Она только начинает складываться. Только практически на протяжении последних пяти лет появились программные документы, положения, раскрывающие содержание кадровой политики. Это можно увидеть на примере конкурсов руководителей в политической, профессиональной сфере, которые инициирует управление делами Президента РФ. Примеры, которые вы отмечаете в вопросе, убеждают нас, что профессионализм, практический опыт пока не стали основными критериями в подготовке и переподготовке кадров. Но я не стал бы сравнивать это с советским периодом, мы живем в совершенно иных условиях.

Ю.П.: Валерий Васильевич, у Вас очень большой, разносторонний опыт работы в различных государственно-управленческих структурах. На Ваш взгляд, каковы должны быть жизненно-профессиональные принципы государственного чиновника?

В.К.: Основой оценки профессиональных качеств государственного чиновника должно являться образование, причем образование прежде всего по профилю его деятельности. Он может иметь и не одно, а несколько образований, и в этом нет ничего плохого, но повторю: одно из них должно быть обязательно по направлению его деятельности. Согласен с Вами, что в России постсоветской это, к сожалению, часто нарушается, и, как историк, я сравниваю данный процесс с 20 – 30-и годами прошлого века, когда не образование и профессия, а преданность делу партии были лучшей характеристикой государственного чиновника. На второе место я поставил бы опыт работы, затем регулярную переподготовку и повышение квалификации, обязательность конкурсного отбора. К сожалению, мы сегодня слишком увлекаемся идеей омоложения кадров, а в государственной кадровой политике важнейшим постулатом является принцип соединения возрастов и необходимость наставничества опытных над молодыми.

Ю.П.: Ваше отношение к идее единого учебника по истории России? Назовите авторов лучших учебников для школы и вуза по данному предмету.

В.К.: Отвечу кратко: идея единого учебника по истории, как, кстати, и по другим предметам умозрительна и реально не выполнима. И в СССР, и в современной России были учебники популярные и… остальные. Важно, чтобы эти учебники проходили рецензирование, апробирование в учебном процессе, что сегодня практически не делается. Не хочу называть конкретных авторов популярных учебников. Они, безусловно, есть. Более того, в большинстве ведущих университетов России имеются и свои учебники. Я еще в начале века предлагал издавать серию учебников Кубанского государственного университета. И несколько учебников даже вышло. Но потом этот процесс остановился.

Ю.П.: Понятно, что, помимо учебников, школьникам и студентам нужно читать книги и монографии разных историков. Назовите авторов, чьи работы должен знать человек, интересующийся историей родной страны.

В.К.: Скажу прямо. Историку нужно читать, читать, читать. Всю жизнь читать. Но в чтении есть фундаментальное и новое, современное, неоднозначное. Под последним понимаю литературу, которая иначе трактует нашу историю и даже фальсифицирует, искажает ее. К фундаментальному следует отнести труды классиков, которые я называю энциклопедиями. Это Татищев, Карамзин, Соловьёв, Костомаров, Ключевский. Особенно «Курс русской истории» В.О. Ключевского. В советское время труды этих авторов были под запретом публикации и свободного пользования. Хорошо помню, как студентом выписывал специальные требования и получал из архива библиотеки на несколько часов томик Ключевского. Сегодня они общедоступны. Сюда следует добавить работы историков советского периода Гумилева, Лотмана и многих других, о которых должен обязательно говорить студенту преподаватель.

Ю.П.: Как Вы относитесь к переломным событиям XX века: февралю и октябрю 1917 года, к распаду СССР?

В.К.: Юрий Михайлович, вы ставите передо мной вопрос, который, по сути, стоит целого интервью. Кратко о судьбоносных катастрофических событиях в истории нашей Родины я просто не могу сказать. Катастрофы 1917 и 1991 годов и однотипны, и индивидуальны. Их разделяет значительный исторический отрезок. Фундаментальная история считает, что 100 лет – достаточный период для оценки причин, содержания и последствий исторического события. А вот 30 лет – срок маловатый. В чем схожесть этих двух событий: во-первых, они привели к гибели прежних государств; во-вторых, они повлекли за собой колоссальные экономические, социальные потрясения, гибель миллионов людей; в-третьих, эти события изменили государственный строй, политическую систему, Конституцию и законы жизни людей; в-четвертых, они принципиально изменили место и роль России в мировой системе отношений. На многочисленных конференциях, посвященных 100-летию февраля и октября 1917 года, большинство историков высказывали мнение, что это звенья одной цепи. Поэтому следует говорить о Великой Российской революции с событиями: начальными в феврале, и конечными – в октябре 1917 года. В своем учебнике по истории России для вузов я тоже отстаиваю эту позицию.

И все же как историк хочу высказать свое личное мнение о том, что в распаде Российской империи виноват прежде всего Николай II.

Что касается распада Советского Союза, то я тоже солидарен с историками, политиками, в том числе и Президентом РФ, в оценке этого события как геополитической катастрофы. В ее причинах, развитии и последствиях я тоже вижу прежде всего субъективный фактор. Не только виновником, а источником и творцом гибели СССР является прилежный ученик лондонской школы Горбачев. Можете возразить мне, что объективные причины всегда выше субъективных. И вы окажетесь правы. Но кто породил эти объективные причины, которые привели к кризису, распаду и гибели прежнего государственного строя? Породили субъекты – руководители государств – Николай II и Горбачев. Это квинтэссенция сходства. Дальше начинаются различия. А это очень долгий разговор.

Ю.П.: Известный либеральный режиссер Виталий Манский на страницах «Новой газеты» от 28 октября 2020 года заявил: «…я убежден, что Горбачеву будут ставить памятники по всему миру и России, хотя нескоро». Как Вы оцениваете М.С. Горбачева как государственного деятеля?

В.К.: Если вы заранее продумали этот вопрос, то он удачно дополняет предыдущий. Когда Россию в чем-то незаслуженно упрекают, обвиняют, я сразу же становлюсь «телохранителем Родины». Я против разрушителей истории, уничтожающих государство и общество, сторонников идеи, что только революцией можно добиться прогресса в истории. Николай II – бессознательный «гробовщик», слабый, зависимый, ущербный. Другое дело Горбачев. Это «гробовщик» сознательный, поставивший цель уничтожить коммунизм. Именно поэтому ему ставят памятники на Западе, а манские и иже с ними будут этому аплодировать, потому что продолжают его дело. По моему глубокому убеждению, коммунист Горбачев должен был пустить себе пулю в висок 25 декабря 1991 года, сразу же после своего обращения к народу о сложении полномочий президента СССР. Но он живет и, мягко говоря, продолжает борьбу против своей Родины.

Читайте продолжение в 4-м номере "Родной Кубани"