Диалог Альбины Петровой и Платона Беседина

Первая ссылка в поисковых запросах всемирной сети расскажет, что Платон Беседин – писатель, публицист и литературный критик. Но далее уточнений не будет. Уточняю. Это писатель, чьи миролюбивые книги сжигали на Украине. Это публицист, против которого создали петицию с требованием извиниться перед россиянками, что не разобрались в главной идее его статьи (подписало без малого 58 тысяч людей). Это севастополец-патриот, который баллотировался в депутаты Законодательного собрания родного города и не был допущен к выборам. Как ни странно, но причина таких событий кроется именно в том, что Платон Беседин отстаивает правду и справедливость, искренне переживает за свою страну и народ.

А.П.: Платон, спасибо, что, несмотря на плотный график, нашли время побеседовать с нами. Вы и прозаик, и публицист. Среди Ваших книг большинство художественных («Книга греха», «Рёбра», «Учитель», «Дети декабря»), но при этом в различных СМИ Ваша проза теряется в объемном потоке Ваших статей, посвященных актуальным проблемам. К кому Вы себя больше относите - прозаикам или публицистам?

П.Б.: Я, безусловно, прежде всего идентифицирую себя как прозаика. Более того, если уж говорить высокопарно, простите за эту слабость, то как Беседин-прозаик, мне так видится, я и появился на свет. Однако публицистика действительно занимает огромное место в моей жизни.

Тут повинно желание участвовать в общественных процессах или, как говорят, активная гражданская позиция. Основная мотивация – необходимость отстаивать правду и справедливость. Потому что с детства у меня было мнение по всем вопросам – и я желал высказывать его. А году в 2011-м я думал, что хорошо бы делать это открыто в федеральной прессе. Мечта сбылась, но, как известно, бойся, когда мечты сбываются. В определённый момент это стало уже моей работой, и появились огромные массивы текстов. Мне безумно интересно и важно высказываться на социальные и политические темы, но ещё интересней говорить о литературе, кино, культуре.

И Вы абсолютно точно выбрали слово – «теряется».  Да, для человека извне проза моя действительно во многом теряется в публицистике, а я хочу, чтобы люди читали мои романы и рассказы. Однако это zeitgeist  – мир быстр, подчас порочно быстр, и через публицистику легче и оперативнее доносить своё послание. Пока ещё можно делать это через статьи, хотя скоро мы, как истинные рабы, будем делать это картинками и короткими репликами. Собственно, совсем молодые так и общаются. Для них нет текста и нет языка, а, значит, у них отнята душа. Не в прямом смысле, конечно.

И ещё я хочу добавить, что прозаик Беседин другой, нежели публицист Беседин. Прозаик трогательный, ранимый, нежный, рефлексирующий, а публицист – скорее жёсткий диагност.

А.П.: Ваша последняя публицистическая книга называется «Почему русским нельзя мечтать?», но после ее прочтения можно согласиться с переформулировкой вопроса в конце – «почему русские не хотят мечтать?» Как бы Вы вкратце ответили на данный вопрос?

П.Б.: Важно отметить, что «Почему русским нельзя мечтать?» – это именно что полноценная книга публицистики. В отличие от работы «Дневник русского украинца».  Та представляет собой сборник эссе, очерков, колонок, посвящённых событиям на Евромайдане, в Донбассе, во время Крымской весны. Её, к слову, важно прочесть для реального понимания того, что происходило на Украине и вообще между нашими странами и народами. Дешёвые морды в ток-шоу правды вам не расскажут.

А почему русские не хотят мечтать? На то есть масса причин, но я выделю всемирную отзывчивость русского человека. Мы амбивалентны. Мы, русские, с лёгкостью впитываем лучшее, что есть в, скажем так, мировой повестке, но худшее подчас при определённых условиях впитываем с ещё большей лёгкостью и, перенося на свою почву, придаём этому поистине патологические формы.

На то также есть свои причины. Ушибленность ширью, постоянные встряски и перетряски, старания государственных машин, как внешних, так и внутренних. Да и зачастую наши же элиты, нередко самопровозглашённые, стараются загнать народ в определённые рамки, чтобы поддушить русскую мечту, дабы она не вырвалась на свободу.

А.П.: Кого Вы можете выделить среди писателей и публицистов разного времени, исследующих отношения России и Запада, а также русофобию? Другими словами, на чьи труды Вы опирались при создании книги?

П.Б.: Тут совершенно огромный пласт тех, кого я читал и перечитывал до и во время написания книги, да и после этого. Розанов, Достоевский, Гоголь, Бердяев, Леонтьев, Соловьев, Трубецкой, Чаадаев. Из более современных - Вадим Кожинов, Александр Дугин, Эдуард Лимонов, Вадим Цымбурский, Игорь Шафаревич. Из западных – Хантингтон, Фукуяма, Ги Меттан, Джульетто Кьеза, Стейнбек, Безансон, Шпенглер, Киссинджер, Бьюкенен. Очень много современной публицистики я изучал – причём, из разных, что называется, лагерей. Как Максима Соколова, так и Антона Красовского.

И отдельной строкой выделяю Александра Зиновьева.

Но я назвал лишь некоторых – да и тема моя в книге главная отнюдь не русофобия. Она вообще мною – я пишу об этом в книге – в полной мере не принимается. И тому есть простое объяснение: это слово обросло дурными коннотациями. Люди слышат его – и оно сразу затирается в сознании, как нечто вроде «заговора рептилоидов». Хотя русофобия – это реальный механизм управления. Моя же книга – это объективное исследование и в то же время любовный роман об отношениях Запада и России. И да, в первую очередь, это книга о том, как полюбить свою страну, смотреть на неё объективно и начать жить своими мечтами.

А.П.: Были ли проблемы с изданием и распространением книги? Ведь Вы затрагиваете довольно острую и правильную тему. Лично я нашла «Почему русским нельзя мечтать?» в достаточно популярном магазине Краснодара «Читай-город». Была приятно удивлена, что на букву «Б» из современных авторов на полках лежат не только книги Быкова.

П.Б.: Надеюсь, там были и другие мои книги? Более всего я переживаю за «Дети декабря».

Что касается распространения, то каких-то противоборств не было. Не происходило такого, как на Украине, где мои миролюбивые книги «Дневник русского украинца» и, что особенно странно, «Учитель», это роман о подростке, не только запретили и внесли в чёрный список, но и ухитрились сжигать на разных ярмарках и фестивалях. Буквально сжигать. Как в нацистской Германии.

В целом же у нас в России проблемы с книгораспространением иного свойства. Есть монополист, который работает не с текстами и не с авторами, а с брендами, с проектами. По сути, обслуживаются интересы десятка авторов, в художественной литературе заправляет одна редакция и наблюдается тотальное засилье иностранной литературы. И всё – по сериям. Причём, серий этих множество, однако авторы и книги там одни и те же. Это великое надувательство, которое уничтожает и книжный бизнес, и чтение в России как таковое.

А.П.: Книгой «Дети декабря» также интересовалась. Во всей краснодарской сети «Читай-города» ее нет в наличии, но есть возможность без труда сделать заказ через их Интернет-магазин. Однако вернемся к вопросам.

Уже были скандальные случаи, когда после появления в сети Вашего материала следовала бурная реакция читателей. Например, в 2018 году на сайте «МК» опубликовали статью «Время шлюх: россиянки на мундиале позорят себя и страну», после чего на Вас обрушился гнев девушек-феминисток. Более того, была создана петиция с требованием извиниться, собравшая 57 649 подписей. Расскажите подробнее. Чем закончилась эта история?

П.Б.: О, да! Была такая история. Она из серии «Проснуться знаменитым». Хотя на тот момент я опубликовал пять книг, выступал на федеральных каналах, был телеведущим – много всего, но на миг всё затмила эта статья. Впрочем, почему на миг? Две недели только о ней и говорили. Хотели снимать ток-шоу, хотели меня клевать и уничижать, раздавить хотели, но потом из Кремля дали команду «отбой», а от того, что было, я отбился. Почему отбой? Полагаю, что всё это зашло слишком далеко. Люди начали задумываться. И далее это уже переставало быть историей о том, как, грубо говоря, плохо спать с иностранцами – не в этом же соль.

Нападали на меня не только феминистки. Нападали вообще все подряд. Чего только заявления наших депутатов стоили: выслать из страны, судить, положить в психушку. Ещё меня очень раздражали идиоты-женоненавистники, которые преследовали девушек и травили их за связи с иностранцами. Да и просто так травили. Мне отвратителен мужской шовинизм так же, как и радикальный феминизм.

А история кончилась тем, что страсти улеглись, а люди так и остались идиотами. Мало кто прочитал далее заголовка – и уж совсем ничтожный процент понял то, о чём я реально писал в статье. А я ведь писал не о россиянках, спящих с иностранцами, нет – это было бы слишком мелко. Я писал о системе, которая воспитывает проституток. Проституток во всех смыслах.

Что я вынес из той истории? Узнал, кто друг, кто враг, а кто так. Ведь были и те, кто поддерживал меня. Хотя в целом, да, ту травлю, которую устроили мне, вынес бы не каждый. В день, наверное, я получал по сотне посланий с проклятиями.

И ещё вот что любопытно. Тогда меня обвинили с двух сторон. Одни посчитали, что статью заказал американский Госдеп. Другие решили, будто бы её пропихнули «единоросы», дабы отвлечь от пенсионной реформы. А фокус в том, что её родил на севастопольской кухне от чистого сердца один писатель. Родил из возмущения и боли за родную страну и её народ.

Сила слова ещё работает. Вот каков вывод!

А.П.: В своих работах Вы часто употребляете слова «тотальная» («тотальная нерусскость», «тотальная война», «тотальная бездуховность» и т.д.), «матрица» и «русская мечта». Прокомментируйте столь частое их употребление и смысл.

П.Б.: Судя по наблюдению, Вы читали немало моих текстов – это приятно. Хотя я и в этом интервью намеренно использовал эти слова. Фокус в том, что на определённом этапе меня «заклинивает» на каком-то слове. В «Книге Греха», например, я очень любил слово «мириады». Помню, ещё регулярно использовал modus operandi.

Почему «тотальное»? Ну, Вы же сами видите, что индивидуального становится всё меньше – мир систематизируется, усредняется, оцифровывается. И да, мы уже давно живём в матрице, а цифровая экономика полностью порабощает нас – и материально, и ментально. Пандемия коронавируса лишь ускорила данный процесс. Сегодня самые свободные люди – 800000 голодных человек в Африке, у которых нет ни денег, ни карточек, ни документов. За свободу приходится платить – и очень дорого платить.

А что касается «русской мечты», то всё просто – я из Севастополя. И именно здесь в 2014 году она пробудилась после долго сна, и Россия получила недостающий элемент, приобрела энергетику великих целей, но – к сожалению, всё это быстро растеряли. Как я писал в своей книге, мы, по большей части, живём в чужих снах и чужими мечтами.

А.П.: Складывается впечатление, что среди «кумиров малолеток», «бесов», «чертей» (характеристики Беседина) больше всего у Вас вызывает неприязнь Юрий Дудь. Я понимаю, что от этого человека не услышишь понятий «народность», «совесть», «нравственность», а если и услышишь, то с каким-то неприятным продолжением в адрес России. Например, в выпуске «Камчатка – полуостров, про который все забыли» я сильно прониклась атмосферой, когда Дудь на сноуборде спускался к Тихому океану. Прекрасные кадры – смотрела и восхищалась природой так, что даже слезы наворачивались на глазах. К тому же и Юрий прокричал, как мне показалось, с гордостью то, что я чувствовала: «Это Россия – МОЯ!». А затем он все испортил, прокомментировав: «Там был спуск – прямая аллюзия на Россию: неудобно, коряги по лицу вот так тебя шарашат, такая турбулентность, и ты чудом проскакиваешь». Конечно, ему и правда ближе темы, связанные с деньгами, с тем, как «свалить из России» и как в Европе все лучше. Но при этом, он во многих выпусках позиционирует себя, как человек, который любит Россию, указывает на ее больные точки, чтобы повлиять на власть.

Вы всегда к нему относитесь категорически, неужели нет ничего положительного в том, что он делает?

П.Б.: Да в нём много положительного. Он, например, слушает отличную музыку. И фильм о Балабанове его отличный. Мы же с ним из одного поколения.

Проблема в том, что Дудь – балбес. А глупость, как писал Бонхеффер, страшнее злобы. Он же ведь совершенно профнепригодный человек – я о Дуде. И это, как то говорят, брюзжа, одна из главных проблем нашего времени. Что на сцену вылезли не лучшие, а худшие; вернее так – посредственные. Вот тот же Дудь органично и ярко смотрится на фоне таких, как Ивлеева. Но как он выглядит на фоне того же Лимонова? Просто пигмей какой-то. Он этого, к сожалению, не понимает. От слова «совсем». А его паства требует именно подобного. Чтобы был такой же, как и они – и ни граммом лучше.

А вот касательно его «Родину любить…» Вы же сами, Альбина, отметили. Вроде несётся на «доске» и кричит «Это моя Россия», а потом – бац! – и перевёртыш. Беда в том, что у него всё так. Ведь для чего снято о Камчатке? Да, привлёк внимание к проблеме. Но он же туда следующую мысль закладывает: «А если бы эти деньги пошли на Камчатку, а не на Крым, то?..» При этом он не объясняет, что дело совсем не в полуострове. Наиболее показателен в данном плане фильме о Беслане, где Юрий, прикрываясь историями пострадавших, три с половиной часа внушает зрителю одну и ту же мысль: в произошедшем виновата власть, которую вы, люди, поддерживаете, а, следовательно, виноваты и вы сами. И только в России подобное могло случиться. Причём, всем его тезисам и «откровениям», как правило, сто лет в обед. Вот, правда, кого он хотел удивить фильмом о Колыме? Всё давно уже сказано и написано, но тут он – мол смотрите, я выучил урок.

Можно со мной не соглашаться, но у него всё так. И он ужасно скучный, конечно. Из выпуска в выпуск протаскивает одни и те же идеи, один и тот же заскорузлый набор скучных штампов.

И уж совсем смешно, когда умнейшие люди – такие, как Дмитрий Быков, например – рассказывают о Дуде как о будущем президенте. Объяснение тут лишь одно: все они одними деньгами мазаны.

А.П.: Дудь, Собчак, Бузова, Водонаева... Практически все выходцы из «Дома-2». Интересная закономерность. К ним добавляются такие «звезды» Инстаграма, как Моргенштерн, Сережа 01к, Настя Ивлеева и многие другие блогеры, которые размахивают деньгами перед своими подписчиками, собственно, благодаря глупости которых они и зарабатывают, забывая про элементарные нормы приличия. Да, и это все кумиры современной молодежи, за которой будущее России. Страшно представить. К слову, подростковая тема у вас тоже одна из ключевых. От чего пошла такая проблема, что молодежь привлекает деградация?

П.Б.: Это не будущее – это уже настоящее. И тем глупее, когда наши так называемые флагманы общественного мнения из телевизора говорят: да что обращать внимание на этих моргенштернов – мол пыль они и не более того, ничего не значат, ни на кого не влияют. Нет, это такие, как Дмитрий Киселёв – пыль из прошлого, пусть он и в сто раз профессиональнее того же Дудя. Новые поколения воспринимают совсем иных персонажей – и им поклоняются. Наше государство и телевидения достойного-то не создало и, главное, вчистую проиграло битву за социальные сети. И это – катастрофа.

Я не закрываю глаза – я, наоборот, держу их широко открытыми. Общаюсь и с 5-летними, и с 9-летними, и с 12-летними, и с 15-летними. Плотно общаюсь. И вот мне пацан 11 лет говорит «послушай» –  и ставит Моргенштерна и Биг Бейби Тейпа. А это – дно. И человек, слушающий это дно, не может вырасти нормальным. Априори. Потому что это полное обесценивание всего и вся. Тотальное – раз мы уж вспомнили – обесценивание.

И я сказал в ответе на прошлый вопрос: в современном мадиапространстве важно, чтобы кумир был не лучше. Смотрите шире: общество больше не хочет опираться на плечи гигантов – нет, оно возвело в ранг кумиров посредственных ребят. У всех вами перечисленных одно общее качество – они примитивны. Как инфузории. Последний фильм фон Триера – разве это не мерзость? Но как она сделана? Блестяще. А клипы Моргенштерна – это примитивнейшая мерзость. И тем она опаснее.

Вот как с «Дом-2» вышло? Все сначала плевались, потом шутили, затем свыклись. И что мы получили в итоге? Целый выводок флагманов общественного мнения из «Дом-2». Тут тебе и главные певицы, и эксперты по вопросам семьи. Хуже – взращены целые поколения «дом-2», а мы всё пытаемся делать вид, будто ничего не происходит. Это чудовищнейший с точки зрения педагогики момент. А головы – в песке.

А.П.: Как исправить ситуацию? Что поможет перенаправить внимание молодёжи на действительно стоящие фигуры?

П.Б.: Это вопрос не для интервью, а для трактата. И я регулярно исследую подобные моменты в своих текстах. Даю ответы. Постараюсь сжато ответить.

Понимаете, Альбина, просто государство в определённый момент решило проводить такую политику: есть морлоки – и их надо кормить грязью, снова и снова, чтобы морлоки не поднимали головы, чтобы не протестовали, чтобы были покорны. Но оказалось, что морлоки вконец оскотинились – и банально превратились в массу, испытывающую постоянный голод. Это трагедия. Потому что масса хочет есть, есть, есть – друг друга она пожирает прежде всего.

Но разве у нас нет достойных людей? Их – уйма! Наше главное богатство – это люди. Сколько у нас, к примеру, замечательных детей? Вы посмотрите. Вот школьница спасла мальчика – тот тонул. И таких примеров – тысячи. Говорим о них? Крайне редко.

Понимаете, просто можно начать с того, чтобы показывать здоровых людей по телевидению. Чего мы требуем от детей, когда у нас взрослые с утра до ночи смотрят по зомбоящицу сплошную малаховщину и джигурду? У нас вообще потерян институт авторитетов как таковых. Родители – не авторитеты. Учителя – тоже. На кого ориентироваться?

А что делать, дабы было наоборот? У нас есть фильмы, к примеру, в духе «Гран Торино»? Нет. У нас бесконечное «так жить нельзя», а также «если жить, то жить гадко».

При этом полный коллапс системы образования. Полный беспредел в интернете. Ведь тратятся миллиарды нефтедолларов на чёрти что, но где программы для детей в том же интернете? Где интересные инициативы? Я не говорю, что завтра все дети вступают в комсомол или пионеры, но должны быть альтернативы, должны быть поощрения. Ничего этого нет.

Поэтому то, о чём Вы спрашиваете, повторяю – вопрос нашей государственной безопасности. И заниматься им необходимо фундаментально.

А.П.: Расскажите подробнее о том, как в прошлом году баллотировались от «Партии дела» в Законодательное собрание Севастополя. Почему Вас даже не допустили к выборам, чем закончились судебные разбирательства и одиночные пикеты?

П.Б.: Это, конечно, любопытный был опыт. Надо отметить, что я никогда ни в каких партиях не состоял. Но, действительно, шёл в общегородском списке под вторым номером от «Партии дела», когда проходила избирательная кампания в Законодательное собрание Севастополя. Что заставило меня туда сунуться? Долго, яростно и упорно я критиковал наших власть имущих – в том числе, и на городском уровне. Ну и люди мне иногда писали: а вот, мол ты критикуешь, но сам-то чего? Покажи класс!

И я решил: хорошо, иду в депутаты. Дабы снять все вопросы. При этом у меня, как у коренного севастопольца, настоящего патриота (это не пустые слова!), была масса идей, как улучшать город. И третий фактор отмечу, почему я пошёл на выборы. Был такой журналист – великий, как по мне – Гюнтер Вальрафф. Когда он хотел написать о заводе, то устраивался на завод. Вот и мне было интересно изучить процесс выборов изнутри.

Но всё это была контролируемая глупость, по Кастанеде. Я понимал, что такого человека, как я, никогда в Заксобрание не пропустят. Там преимущественно нужны ленивые, глупые и послушные.  Я бы разворошил, а, может, и опреснил бы их болото за пару месяцев – они боялись, очень боялись. Все, кто идёт туда, согласованы, а я – настоящий, трушный, как сейчас говорят. Заявляю это со всей степенью ответственности. Поэтому шансов у меня было ноль изначально. Но – я попробовал, убедился.

А пикеты? Ну что они могут дать? В суде все наши иски отклонили – ожидаемо. Но делай, что должен, и будь, что будет. Я вышел на пикет, потому что хотел закрыть гештальт – да, сделал всё, что мог.

Тогда, к слову, в Москве выводили людей на площади, подставляли их под дубинки. В том числе, и детей. Детьми реально прикрывались наши каличные и убогие оппозиционеры, которым я не верю. Вот этого бы я делать никогда не стал. Человеческая жизнь намного важнее. Я готов рисковать собой, но не людьми.

А.П.: Как изменился Севастополь и Крым за шесть лет после присоединения к России? И почему, как Вы утверждаете, именно в Крыму должна взойти русская мечта, а Севастополь – уникальный пример того, как она уже действует. При этом в сети появляются Ваши записи с заголовками «Севастополь: чернота и наркота», «Морозко: выжить в Севастополе», «Варвары уничтожают Севастополь: прощай, город-герой».

П.Б.: Ох, и вновь столь непростой объёмный вопрос!

Для начала я должен сказать вот что: если использовать цивилизационный подход, то Севастополь – это точка сборки русской цивилизации. Помимо того, что это и духовный центр, и засечный камень, и военно-морской форпост. Всё сошлось воедино. И когда город-герой вернулся в Россию, то на место встал важнейший элемент. Знаете, как в играх, ты должен найти что-то и добавить – тогда всё заработает? Вот так и произошло.

И тут надо понимать, что люди – многие люди – вышли не за колбасу, а они сделали свой цивилизационный выбор, продиктованный великими традициями и преемственностью. Севастополь ведь не просто так пережил две героические обороны – здесь один подвиг цепляется за другой. Вообще, к слову, но это тема для отдельного интервью, на примере Севастополя мы должны изучать и исследовать это чисто русское понятие и явление – Подвиг. Люди вышли не против Украины, но за Россию.

Однако со временем это всё опошлили. Решили, к примеру, представить произошедшее сугубо как блестящую военную операцию. Но ведь не только военные, правда? А затем началась бюрократия и несправедливость.

Опять же я этого ждал – и без этого никак. Но! В Севастополе делается немало хорошего. Достаточно взглянуть на то, сколько парков сделали и сколько коммуникаций восстановили. При Украине подобное было бы невозможно. Но боюсь, что вложения, идущие с «материка» используются не столь эффективно, как хотелось бы. И, действительно, проблем хватает – не стану заострять сейчас; я подробно пишу о них в статьях.

Важно сказать вот что: самое главное – это коммуникация местных и приезжих. Ведь Севастополь – это остров в острове Крым. И административно, и ментально, и духовно. Тут можно сделать великое, а можно провалиться. И именно ситуация в Севастополе решает во многом общее настроение в России, потому что именно здесь – патриотическая столица. Только так – и никак иначе.

А.П.: Я знаю, что Вам был запрещен въезд на территорию Украины. Это связано с тем, что Вы выступали против Евромайдана, против военного разрешения ситуации на Донбассе?

П.Б.: Полагаю, это связано, прежде всего, с тем, что они идиоты. И, к сожалению, это не просто оборот речи.

Сначала украинский Союз писателей заявил, что своей книгой «Учитель» я подготовил аннексию Крыма. Написал апологию ей. Они так и говорили: «Путин, Чалый, Беседин» – вот виновники, а после сжигали эту книгу. Затем внесли в список запрещённых «Дневник русского украинца». По их словам, я разжигал межнациональную рознь.

Это они говорили обо мне – о человеке, который всегда призывал к бескровному решению всех конфликтов, который старался разобраться в ситуации максимально объективно, который говорил о братстве народов, о примирении через культуру.

И самое гадкое, что моя позиция – русского и украинца – она вызывала отторжение с двух сторон. Чужой по обе стороны баррикад. Общество – и на Украине, и в России – чудовищно поляризовано, разделено, потому оно и требует лишь тех вождей, которые призовут хвататься за вилы и устраивать факельные шествия. Я думал, что в российско-украинских вопросах ищу правду для людей, но в определённый момент сообразил: она им не нужна.

Но зато я нашёл правду для себя. Хотя это стоило дорого. Может, даже слишком дорого.

А.П.: С апреля этого года Вы ведущий авторской программы «Игра в классики» на телеканале «Первый Крымский». В чем ее отличие от «Точки сборки», которую Вы вели до этого? Почему именно такое название выбрано для новой передачи? Лично мне сразу на ум приходят не только классики как деятели науки, искусства и литературы, но и как детская игра.

П.Б.: Тот случай, когда название пришло сразу и так же легко утвердилось. После закрытия «Точки сборки» был вариант с ещё одной программой, но она не вызрела в моей голове – и вот спустя время появилась «Игра в классики». Да, это наследие Кортасара, в том числе. Как и его герои, я перекидываюсь цитатами, культурными кодами, но Вы правы, Альбина, в аллюзиях с детской игрой. Многие люди сегодня далеки от искусства, от культуры, поэтому я стараюсь провести их, словно по классикам, к знаниям.

А отличие от «Точки сборки»? «Точка сборки» – это сугубо актуальная повестка. Есть событие в мире, в России, на полуострове – и вот три этих события я анализирую, даю оценку по горячим следам. Последние месяцы с этой программой мне было откровенно скучно.

«Игра в классики» – иная история. Тут я стараюсь анализировать хоть и актуальное, но через глубинные смыслы, через классические произведения. Вот, например, ситуация с коронавирусом, да? И тут я обращаюсь к опыту Кормака Маккарти, Камю, Бергмана. Или, например, новое антиутопическое общество. Пожалуй, ни в одной телепрограмме нет такого сплава вечного и актуального.

И, собственно, в конце программы я всегда говорю: «Берегите себя и помните, что жизнь только подражает литературе». А если подражает, то литература – или, шире, искусство – наверняка подскажет и пути решения.

А.П.: Расскажите о своей редакторской деятельности в электронном журнале «ЛиTERRAтура» и в газете «Культура». Также здесь можно сказать о проекте «Современная русская литература», куратором которого Вы были на сайте федерального ИА «REGNUM».

П.Б.: Редактором отдела прозы в «ЛиTERRAтуре» я был до того, как меня позвали в «Культуру». Года полтора, наверное, был. Ответственное занятие.

Задача была простая – я хотел отойти от клановости, когда говорят, мол это автор такого журнал, а это автор другого. В «ЛиTERRAтуре» соседствовали авторы совершенно разной ориентации, если можно так выразиться. Пусть кого-то это раздражало, но я был уверен и уверен до сих пор, что читателю нужно показывать разную литературу – и пусть он сам выбирает лучшее. Когда мы даём узкую выборку, однонаправленную, одноориентированную, безальтернативную, как происходит в иных изданиях, то это уничтожение читательского вкуса.

Огромное значение я уделял поиску молодых авторов. Это был один из немногих журналов, куда можно было прислать рукопись самотёком и опубликоваться, но в то же время в номере всегда присутствовали, как сейчас принято говорить, топовые авторы.

По-моему, за годы моей деятельности в «ЛиTERRAтуре» это был самый яркий и полный срез современной русской прозы.

В «Культуре» я был редактором отдела «Мнения». То есть, работал с колумнистами и публицистами. У нас сложилась мощнейшая команда, на самом деле. Одна из лучших, если не лучшая в российском информ-пространстве. Потом у меня кончился контракт и наши пути с газетой разошлись. Сейчас она являет собой весьма странное зрелище. Так бывает.

С «Регнумом» – тоже потрясающий опыт. Этот проект придумал Модест Колеров, великий подвижник, книгочей и главный редактор. Идея была в том, чтобы сделать некую антологию, хрестоматию, выборку лучших книг, написанных на русском языке после 1991 года. Самое-самое. И об этих книгах писали современные авторы – 8 рецензий в месяц выходило. Там у нас были очень разные авторы: Распутин, Милославский, Лимонов, Маканин, Соколов, Пелевин, Галковский, много кто – более трёх десятков авторов. Главные книги мы постарались собрать воедино. Причём, это была огромная выборка, гигантская работа. К сожалению, проект временно приостановился. Сложные времена.

А.П.: Во-первых, хочу сделать Вам комплимент по поводу ведения личной страницы «В Контакте» – очень информативно, разносторонне и интересно. В очередной раз убеждаюсь, что не у тех профилей в социальных сетях миллионы подписчиков, возвращаясь к теме «кумиров малолеток». Во-вторых, расскажите об активности, обратной связи, которую Вы получаете через «ВК». Почему решили развивать свой аккаунт, освещая не только актуальные общественные проблемы, но и личные?

П.Б.: Благодарю за комплимент, Альбина! От вас вдвойне приятно. Мой аккаунт, правда, будем откровенны, не слишком популярен. И, к слову, куда большая активность у меня происходит в фейсбуке.

Я не подхожу к ведению страницы профессионально. Пишу о том, что меня волнует. О разном пишу. Меня вообще раздражает, что наши лидеры общественного мнения, так называемые и реальные, пишут одно и то же. Они не удивляют, они предсказуемы. Однозначность, предопределённость – всё это утомляет.

И да, я не стесняюсь говорить о личном – о переживаниях, о проблемах. Я не плакатный герой, я человек со своими переживаниями. Это не очень котируется в массовом сознании – вождём так не станешь, но это честно!

Оставаться человеком в мире машин – чем не вызов?

А.П.: Платон, Вы знаете, что ежегодно в Краснодаре на факультете журналистики проходят конференции, посвященные Ю.И. Селезневу и В.И. Лихоносову. В этом году они назначены на 1-2 октября. Вас ждать? Отрицательный ответ не принимается. Тем более, вспоминая предыдущее Ваше плодотворное участие. Пару слов о пользе таких мероприятий.

П.Б.: Знаю и с удовольствием принимаю в них участие. Для меня это –честь и радость. Виктор Лихоносов – живой классик. Просто слушать его – радость, а находиться за одним столом – это честь, несомненно. Я восторгаюсь Виктором Ивановичем – и как писателем, и как человеком. Он сделан из особого вещества. Сейчас нет таких людей.

А сама конференция – это не просто мероприятие. Нет, это настоящий остров искренности и разума в том безумии, которое кто-то назвал современным литературным процессом. Юрий Михайлович Павлов – вдохновитель данных конференций – он не просто великолепный педагог, замечательнейший литературный критик – он подвижник, а во все времена и русская литература, и русская цивилизация в принципе держалась на подвижниках. Очень важное дело совершается в стенах КубГУ.

А.П.: Опишите три Ваших достижения в жизни.

П.Б.: Никогда не задумывался о достижениях. Жизнь – это процесс, содеяние, сострадание и сопереживание. Да и что подразумевать под достижениями? Если какие-то материальные вещи, осязаемые – вроде издания книг, премий, съемок кино и телепередач – всё это мне кажется несущественным. Само понятие достижений меняется по мере взросления – от золотой медали в школе до построения дома.

Если говорить о важном – правильнее так ставить вопрос, – то я скажу о рождении и воспитании моих детей.

Важно для меня то, что, несмотря на все попытки окружающих навязать мне их правила, я пошёл своим путём. Только своим. Я хотел быть писателем, публицистом, хотел свободно высказывать своё мнение, хотел быть независимым, свободным человеком – всё так и получилось. Да, за это пришлось заплатить многим: здоровьем, материальным положением, нервами, но я пошёл по своему пути.

И ещё вот что важно. Древние говорили «познай себя» – этим я занимаюсь.  Я не говорю, что познал себя полностью, но я чётко осознаю, кто я, и продолжаю исследовать себя дальше.

Может, всё это звучит несколько высокопарно, но я абсолютно искренен.

А.П.: Несколько слов о планах на будущее. Что для Вас будет в приоритете в ближайшее время касаемо профессиональной деятельности?

П.Б.: Ну, честно говоря, не очень люблю этот вопрос – ведь, если хочешь, дабы что-то получилось в будущем, то молчи об этом в настоящем. Поэтому я стараюсь не озвучивать всех планов. Так что простите, но я без конкретики.

Скажу лишь, что я в ближайшее время собираюсь как можно больше заниматься литературой. Сейчас у меня в голове есть три книги. И как говаривал классик: «Роман готов – осталось лишь его записать». Это мой случай. Я в одно время отошёл от литературы – на то были разные причины. Но пришло время вернуться, потому что нынешний литпроцесс... Надо добавить ему искренности.

Хочу ещё подготовить телепроекты. И да – очень хочу заниматься кино, потому что российское кино сегодня находится в совершенно жутком состоянии. Про синематограф я, кстати, много пишу и говорю, сижу в жюри разных фестивалей. Но как режиссёр я вряд ли смогу исправить ситуацию, а вот как сценарист, думаю, мог бы принести пользу.

А.П.: Чем занимаетесь в свободное время, если с учетом Вашего плотного графика, оно у Вас есть?

П.Б.: Нет, к сожалению, у меня такого понятия, как свободное время. Есть работы – и хорошо, что они есть. Но главное – есть дети. И вот от них всё и пляшет. Они определяют, чем я буду заниматься. Моя жизнь подчинена детям. Лимонов бы этого не одобрил, конечно, но так есть и от этого не скрыться.

Но если находится свободная минутка, то я с удовольствием отправлюсь гулять пешком. Мне вообще не важно, где гулять – в лесу, по горам или просто в городском пространстве. У меня есть друзья – мы можем встретиться с ними. Наконец, я хочу больше читать. Так что всё вполне прозаично. Хотя, может, я и не всё вам рассказываю – так тоже быть может.

А.П.: Что посоветуете читателям «Родной Кубани»?

П.Б.: Беречь себя – и физически, и духовно. Быть терпимее и нежнее к своим детям и к своим родителям. Делать, что должно, и не ждать за это награды. Любить жизнь в себе.

А.П.: Платон, спасибо Вам большое за такую занимательную беседу, наполненную информацией, над которой многим стоит задуматься. А главное, спасибо за искренность.